Мать Александра (Мельгунова Агафья Семеновна)
В 1760 году на пути из Киева в Саров вдова полковника Мельгунова Агафья Семеновна остановилась отдохнуть у церкви в селе Дивеево. Здесь во сне ей явилась Пресвятая Богородица, которая указала ей навсегда остаться в Дивееве, построить здесь новую каменную церковь и основать женскую общину. В Дивееве Царица Небесная решила обустроить Свой последний, Четвертый жребий после Иверии, Афона и Киева.
В то время село Дивеево было больше похоже на рабочий поселок, в нем жили рудокопатели. Атмосфера в селе была далеко не духовная, и поэтому Саровские старцы настоятель Пахомий и казначей Исайя посоветовали Агафье Семеновне вначале поселиться недалеко от Дивеева в деревне Осиновка. Там у вдовы Зевакиной был отдельно стоящий флигель, где и поселилась Агафья Семеновна вместе со своей дочерью.
Но случилось так, что дочь Агафьи Семеновны заболела и вскоре умерла. После смерти дочери, выполняя обет, данный Божией Матери, она приступает к строительству каменной церкви. Она едет к себе на родину, продает все свое имущество, а затем навсегда возвращается в Дивеево.
Агафья Семеновна на месте деревянной строит новую каменную церковь в честь иконы Казанской Божьей Матери. Церковь закладывается в 1767 году, строительство продолжается более пяти лет. В 1772 году освящается главный придел, а через четыре года был освящен левый придел в честь Николая Чудотворца.
1775 год был неурожайным, и во всей округе наступил голод, но Агафья Семеновна продолжала строить храм. Видя тяжелое положение в селе, она просила крестьянских детей оказать посильную помощь в строительстве храма и за это подкармливала их.
В 1779 году был освящен правый придел в честь архидиакона Стефана. Из Казани Агафья Семеновна привозит точную копию иконы Казанской Божьей Матери, из Киева - частицы святых мощей, из Москвы - колокола, а из Саровского монастыря - старый иконостас.
Насколько богатой была Агафья можно судить по описанию иконы Казанской Божией Матери. «Она была в золотой ризе и украшена 16-ю настоящими уральскими изумрудами (смарагдами), настоящим жемчугом и одним на груди синим сапфиром. В короне были бриллианты и один рубин. Рубины малые были еще ив 6 других местах иконы. В нимбе были еще 16 прямоугольных изумрудов. И много других мелких камней. Вообще это была драгоценнейшая риза поразительной красоты».
Список с Казанской иконы Божией Матери
После завершения строительства Казанской церкви Агафья Семеновна начала заниматься устройством женской общины, но для этого нужно было иметь участок земли. И в 1780 году происходит чудо - Дивеевский помещик Жданов со своей женой решили пожертвовать землю рядом с Казанской церковью для женской обители. На этой земле Агафья Семеновна по благословению Владимирского епархиального начальства построила три кельи и обнесла их забором. Одну келью она взяла для себя, в другой должны были жить послушницы, а третья келья предназначалась для приема паломников, проходящих через Дивеево в Саров.
Первыми сестрами, которые стали жить с Агафьей Семеновной, были Евдокия Мартынова из села Вертьянова, вдова Баташева Анастасия Кирилловна, Фекла Кондратьевна и Ульяна Григорьевна. Так образовалась первая женская община, получившая название Казанской.
Агафья Семеновна часто бывала в Саровском монастыре и советовалась с настоятелем монастыря отцом Пахомием. Она делала вклады на строительство большого Успенского собора в Саровском монастыре. Настоятель Пахомий взял над дивеевскими сестрами духовное руководство и согласился обеспечивать вновь образованную общину питанием из трапезной Саровского монастыря. А сестры, занимаясь рукоделием, шили Саровским монахам одежду.
В 1789 году Агафья Семеновна тяжело заболела. Отец Пахомий, зная о болезни матушки, по пути в село Нуча заехал в Дивеёво, чтобы ее проведать. Вместе с ним были казначей Исайя и послушник Прохор Машнин, будущий великий молитвенник земли русской преподобный Серафим Саровский.
Чувствуя приближение смерти, Агафья Семеновна попросила Саровских монахов ее соборовать. Перед смертью она приняла схиму с именем Александра. Было ей всего 55 лет. Еще она попросила взять опекунство над женской бщиной, основанной по благословению Божией Матери. Матушка Александра передала отцу Пахомию все средства, которые у нее остались от продажи ее большого имущества.
После кончины 13 июня 1789 года (по некоторым данным, в 1787 году) матушки Александры Казанской общиной семь лет управляла одна из сестер - Анастасия Кирилловна. За это время количество сестер увеличилось до 52 человек. Дивеевские сестры бережно относились к оставшимся после матушки Александры немногочисленным вещам. В ее сохраненной келье висели два портрета матушки. Один из них считался чудотворным, при нем происходили исцеления.
В архивных документах первое упоминание о Дивеевской женской общине относится к 1808 году. В 1825 году священник Василий Садовский пишет, что «в селе Дивеево близ церкви на земле госпожи Ждановой имеется дом, называемый общиною, в котором живут разных сословий вдовы и девицы человек до 30-ти. Ведя жизнь монастырскую, пита-ются от посильных трудов своих и благотворении родственников».
После Анастасии Кирилловны настоятельницей стала Ксения Михайловна Кочеулова, которая управляла общиной 43 года. При опросе настоятельницы Ксении Михайловны в 1828 году выяснилось, что «ей 74 года, и она третья по счету настоятельница, и не знает с чьего позволения община заведена, потому что ее предшественницы ей никаких письменных документов не оставили». Далее она дополняет, что «когда не велико было собрание сестер», то еду сестры получали с трапезы Саровского монастыря за шитье свиток, вязку чулок и прядение ниток. А когда количество сестер умножилось, то стали «дневное пропитание добывать от занятий по способностям: шитья риз и церковной утвари, уборкою фольгою образов, прядения льна, тканья холстов и сукон, плетения лаптей...»
Ксения Михайловна стремилась к суровому образу жизни и придерживалась строгого устава Саровского монастыря. Сестры ходили в монашеской одежде и исполняли различные послушания.
Преподобный Серафим Саровский попросил Ксению Михайловну заменить строгий порядок жизни сестер на более мягкий, но она воспротивилась и ответила старцу, что как жили они по обету, данному настоятелю Пахомию, так и будут жить дальше.
В 1825 году, когда преподобный Серафим Саровский окончательно вышел из затвора, ему явилась во сне Богородица и предложила устроить в Дивееве новую девичью общину. Она сама назвала сестер, которые должны были в нее перейти из Казанской женской общины.
После этого видения отец Серафим стал устраивать в Дивееве новую девичью общину. В 1827 году он собрал деньги на строительство ветряной «мельницы-питательницы». Землю под мельницу пожертвовала Вера Андреевна Постникова, родственница братьев Баташевых. Строительство вел М.В. Мантуров, главный помощник отца Серафима в Дивееве.
Днем основания девичьей общины считается 9 декабря. В этот день преподобный Серафим пожелал «зачать» новую девичью общину. К лету мельница была готова. В нее перешли жить восемь сестер, образовав девичью общину, которую называли Мельничной. К осени для сестер построили отдельные кельи в две линии так, чтобы «мельница-питательница» оставалась посредине. Девичья обитель «вместо ограды была окружена вырытою земляною канавою на пространство 440 сажень». Управляла Мельничной общиной мещанка из города Ардатова Ксения Ильинична Потехина. Духовное руководство над сестрами осуществлял священник отец Василий Садовский.
Таким образом, в Дивееве одновременно существовали две общины: одну называли Казанской, другую - Мельничной. Две общины жили по своим келейным правилам.
Общины постепенно расширялись, к 1838 году в Казанской общине числилось уже 112 сестер, а в Мельничной - 103.
За двумя женскими обителями велось полицейское наблюдение. Это было связано с тем, что общины не были официально утверждены, и полиция должна была ставить их под наблюдение, чтобы в них не образовывались различные секты и не скрывались беглые люди.
Из отчетов полицейских видно, что «все живущие в общинах и кельях вдовы и девицы состоят в должном повиновении и послушании. И все ведут хорошо себя, и в поведении их ничего предосудительного не замечено, ибо жизнь их совершенно монашеская и трудолюбивая».
В обеих общинах в каждой комнате были старшие сестры, которые наблюдали за порядком и нравственностью сестер. И хотя сестры носили монашескую одежду, они не были пострижены в монахини. В обе обители принимались вдовы и девицы по рекомендации начальников и родственников с условием их увольнения от своих ведомств.
Количество сестер неуклонно росло, настала необходимость общинам расширять свои земельные владения. Но это было невозможно, так как общины не были приписаны к церкви и им нельзя было принимать пожертвования.
Нашлись благодетели, которые пожелали пожертвовать землю существующим в Дивееве женским общинам. Основным жертвователем земель был Николай Александрович Мотовилов, но он столкнулся с фактом, что дивеевские общины официально не зарегистрированы, не принадлежат к Православной церкви и не имеют юридического лица. Таким образом, пожертвовать им землю по закону было невозможно.
Назрела необходимость в официальном утверждении общин. В 1838 году Николай Александрович написал письма в Святейший Синод, епископу Нижегородскому и Арзамасскому Иоанну (Добронравову) и в Гражданскую палату об официальном признании двух общин. В 1839 году от Священного Синода пришло указание «безотлагательно... собрать надлежащие во всем удовлетворительные сведения о женских общинах».
Вот тогда начальницы двух общин написали прошения на имя епископа Иоанна об официальном утверждении женских общин. Начальница Казанской женской общины Ирина Прокофьевна Кочеулова 1 марта 1839 года в своем прошении писала: «Прошу... положить прочнейшее основание существующей общине нашей... под непосредственным покровительством Вашего Преосвященства... и на основании тех правил, какие по представлению Тамбовского Преосвященства даны для Темниковской общины».
Начальница Мельничной общины Ксения Ильинична Потехина (монахиня Клавдия) 3 марта 1839 года писала, что их «образ жизни составлен по правилам общежительных монастырей, соответственный нашему состоянию и полу и устными наставлениями от отца Серафима нам преподанные, которыми руководствуемся... Посему желая соблюсти завещания нашего отца и благодетеля... просим и молим Вашу святыню, Владыко, благоволите ради Бога и Божией Матери, коей в покровительство вручил он нас, принять под Святейшее милостивейшее свое покровительство и оставить нас в том виде и на том положении, в каком устроил отец наш и заповедовал нам оставаться батюшка Серафим... по примеру тому, в каких правах утверждена Святейшим Синодом община, состоящая в городе Темникове».
В августе 1841 года Екатерина Васильевна Ладыженская из города Пензы, будущая настоятельница женской общины, написала прошение в Нижегородскую Духовную консисторию и императору Николаю I о желании «передать в вечное владение крепостную землю... в сельце Осиновка».
По решению Святейшего Синода от 12 июня 1842 года две общины были соединены в одну и стали официально называться Серафимо-Дивеевской женской общиной с подчинением начальнице Казанской общины матушке Ирине Прокофьевне Кочеуловой. «Для единообразия и удобства в управлении Дивеевской общиною, разделенною ныне на две части, это разделение прекратить и подчинить одной старшей начальнице нераздельно, как было в начале ее основания».
С этого времени все пожертвования становились собственностью объединенной общины. После официального утверждения с нее навсегда снялся полицейский надзор. Ответственность за общину перешла на Нижегородскую епархию.
Вне всякого сомнения, для Девичьей общины это решение было бедствием, ведь не исполнялось указание батюшки Серафима, но и указ Святейшего Синода они не могли не исполнить. После объединения сестры решили жить не по правилам Саровского монастыря, а по заветам старца Серафима, по которым прежде жила Мельничная община.
Соединение общин привело к нежелательным последствиям. Благодетели Н.А. Мотовилов и М.В. Мантуров не желали жертвовать свои земли объединенной общине. Они хотели давать землю, но только каждой общине отдельно - по своему усмотрению.
В это время большое влияние на развитие общин оказывал послушник Саровского монастыря Иван Тихонович Толстошеев, который считал, что выполняет заветы, данные ему батюшкой Серафимом. Еще при жизни Серафима он бывал в дивеевских общинах и хорошо знал состояние их дел.
Именно ему отдал все материалы Н.А. Мотовилов после своей поездки в Курск, на родину преподобного старца Серафима. Там он собрал все сведения о нем и его родственниках. По этим материалам Иван Толстошеев написал одну из первых книг о жизни иеромонаха Серафима. Она вышла через несколько лет после кончины великого старца. В эту книгу вошло и жизнеописание основательницы Дивеевской обители матушки Александры. Толстошеев обладал способностями художника и еще при жизни отца Серафима написал его портрет в полный рост. Этот портрет хранится в кладбищенском храме преподобного Серафима Саровского в Санкт-Петербурге.
Прижизненный портрет прп.Серафима, хранящийся в храме прп.Серафима Саровского на Серафимовского кладбище в Санкт-Петербурге
Церковь во имя святого преподобного Серафима Саровского на Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге
Прошло девять лет с кончины преподобного старца, и все эти годы послушник Саровского монастыря Иван Толстошеев с благословения игумена Нифонта принимал активное участие в жизни дивеевских сестер.
Среди сестер в объединенной общине наметились два направления, враждовавшие между собой. Одна часть сестер хотела жить по заветам, данным самим старцем Серафимом, а другая поддерживала деятельность Ивана Толстошеева.
К этому времени в женской объединенной обители проживало уже 473 сестры, а в самом Дивееве проживало всего 274 человека.
Для выполнения монастырских правил объединенной общине требовался большой храм, способный вместить сразу всех сестер общины.
В июле 1845 года нижегородский губернский архитектор Турмашев проводит работы по поводу строительства двух храмов: большого во имя Умиления Божией Матери и больничной церкви во имя Тихвинской Божией Матери. Указом Святейшего Синода от 13 ноября 1845 года дается разрешение «на постройку каменной церкви в честь Умиления Пресвятой Богородицы».
Из-за постоянных болезней матушки Ирины Кочеуловой временно исполняющей обязанности начальницы назначается девица из дворян Екатерина Васильевна Ладыженская, которая поступила в Мельничную общину в 1840 году из города Пензы.
Вследствие разногласий по земельным вопросам и дальнейшей жизни объединенной общины под давлением Толстошеева принимается решение строить только Тихвинскую церковь на каменном фундаменте. В июле 1846 года закладывается больничный храм, а строительство большого храма откладывается из-за того, что земля под него еще официально не утверждена, хотя все материалы на его постройку подготовлены.
В 1852 году Н.А. Мотовилов вновь поднимает вопрос о разделении объединенной общины на две. Но прошло уже десять лет со дня объединения Казанской и Мельничной общин, и за это время их хозяйства перемешались и все стало общим. Появились собственные строения объединенной общины, кельи Казанских сестер перенесли в Мельничное отделение.
Настоятельница Дивеевской общины Екатерина Ладыженская находится «в недоумении» по данному вопросу. Ведь великий старец Серафим говорил сестрам, что «придет время, будете вы все вместе, как единая семья!»
Матушка Екатерина делает все возможное, чтобы закрепить землю за объединенной общиной. Ее усилия увенчались успехом. В 1853 году вышло указание императора Николая I о закреплении за общиной всей пожертвованной земли.
Уже в 1854 году Ладыженская просит благословения на добычу железной руды из земли, принадлежащей общине. Деньги от добычи руды в будущем пойдут на строительство большого соборного храма.
В это время Н.А. Мотовилов, не добившись разделения общин, уезжает в свое Симбирское имение и начинает писать письма Николаю I о личной встрече, чтобы «изустно доложить слова Великого Старца Серафима», которые отец Серафим просил передать царю.
Иван Толстошеев, наконец-то ставший иеромонахом Иоасафом Оранского Богородицкого монастыря (прожив в Саровском монастыре 20 лет, он так и не был пострижен в монахи), по просьбе Великой княгини Марии Николаевны посылает в 1858 году в Санкт-Петербург трех сестер из Дивеевской обители обучаться «греческой иконописи и мозаике». К ним была приставлена Гликерия Васильевна Занятова специально «для надзора над нравственностью... и для исправления их экономических нужд».
Дивеевская женская община стала известна царской семье, и это, несомненно, было очень важно для дальнейшей жизни обители.
Необходимо отметить, что Гликерия Занятова сыграла весьма большую роль в жизни царской семьи. В 1860 году маленькая великая княжна Мария Александровна, дочь Александра II, заболела «перепончатой жабой». Болезнь прогрессировала, девочка тяжело стонала, а воздух проходил через ее горло со свистом и хрипом. Государь и императрица находились в крайнем беспокойстве, они уже потеряли одну дочь именно в таком возрасте. Нужно было найти выход из этой тяжелой ситуации. В это время Гликерия Занятова принесла полумантию отца Серафима, которая хранилась у священника, хорошо знавшего старца Серафима. Фрейлина императрицы Анна Тютчева в своих воспоминаниях пишет: «Я тотчас отнесла полумантию к больной, которую спросила: «Хотите, я вас покрою мантией Серафима?». «Дайте», - ответила она и, перекрестившись, совершенно просто произнесла: «Отче Серафим, моли Бога о мне». После этого она немедленно заснула, и сразу же ослабел хриплый свист в ее горле». Она еще проспала целый день и после этого быстро пошла на поправку.
Второй случай с мантией старца Серафима связан со смертью императрицы Александры Федоровны - матери Александра П. Она очень тяжело умирала, и когда ее покрыли мантией Серафима, ей стало гораздо лучше, и она сумела проститься со всеми своими родственниками и близкими. «Императрица-мать любила Серафима, верила в его святость. Говоря о нем, она называла его «своим добрым старичком».
В 1858 году 7 июля умирает Михаил Васильевич Мантуров, ему исполнилось 60 лет. Для матушки Екатерины Ладыженской это было сильным потрясением, ведь Михаил Васильевич был опорой для Серафимо-Дивеевской обители. Матушка Екатерина принимает непростое для себя решение покинуть обитель и уйти на покой. Казначей общины Елизавета Ушакова стала временно исполнять обязанности настоятельницы, но, зная плохое состояние дел в обители, решила вначале отказаться от этой должности.
В сентябре 1860 года в Нижегородскую епархию был назначен новый владыка Нектарий (Надежин). Он сразу потребовал от Елизаветы Ушаковой подать прошение о возведении Серафимо-Дивеевской общины в монастырь.
Святейший Синод, рассмотрев прошение, принимает решение образовать из Дивеевской общины женский монастырь. Такой указ новый владыка Нижегородский и Арзамасский получает в январе 1861 года, но только в мае епископ Нижегородский и Арзамасский приезжает в Дивеево и предлагает избрать настоятельницу монастыря путем вытягивания жребия.
За это время он сумел познакомиться с состоянием дел в Дивеевской общине, и выбор настоятельницы путем открытого голосования счел не лучшим. В церковной практике метод избрания путем вытягивания жребия практиковался. В этом случае считалось, что избрание происходит по воле Божией.
Преосвященный Нектарий настоял, чтобы сестры выдвинули три кандидатуры. Было подготовлено три конверта, в каждом конверте была записана фамилия возможной настоятельницы. Жребий пал на Гликерию Занятову.
Мотовилов, не согласившийся с выбором настоятельницы обители, обращается к московскому митрополиту Филарету (Дроздову) и наместнику Александро-Невской лавры архимандриту Антонию (Медведеву), которые хорошо знали старца Серафима. При их содействии вопрос о выборе настоятельницы с помощью жребия дошел до царя и Священного Синода.
В феврале 1862 года по поручению Святейшего Синода в Дивеево приезжает комиссия, чтобы разобраться с выбором настоятельницы. По результатам работы комиссии настоятельницей монастыря назначается Елизавета Алексеевна Ушакова. Она была в дальнем родстве с Иваном Игнатьевичем Ушаковым, настоятелем Санаксарского монастыря, и адмиралом Федором Федоровичем Ушаковым.
Игуменья Серафимо-Дивеевского монастыря Мария (Ушакова). Начало ХХ в.
Игуменья Серафимо-Дивеевского монастыря Мария (Ушакова). Начало ХХ в. В.А.Степашкин.
«Преподобный Серафим саровский. Предания и факты.»
Выбранную по жребию Гликерию Занятову, которая управляла монастырем всего несколько месяцев, после сдачи монастырских дел удалили из монастыря вместе с двумя сестрами, которые активно ее поддерживали.
Гликерия Занятова уходит в село Понетаевку и образовывает еще одну женскую общину, которая в 1869 году становится Серафимо-Понетаевским монастырем.
Святейший Синод для наведения мира и спокойствия 13 сентября 1862 года изъял Дивеевский монастырь из Нижегородской епархии и передал его в Тамбовскую епархию, под управление преосвященного Феофана.
Вот таким сложным и тяжелым путем разрешился многолетний конфликт, который не давал спокойно жить дивеевским сестрам по правилам отца Серафима. После этих тяжелых испытаний в Серафимо-Дивеевском монастыре надолго воцарилось спокойствие и началась новая, мирная жизнь.
Через два года начальницу Серафимо-Дивеевского монастыря Елизавету Ушакову постригают в монашество с именем Мария, и сразу же, через восемь дней, она становится игуменьей.
Матушка Мария управляла монастырем 43 года. Под ее руководством формируется архитектурный ансамбль монастыря. Возводятся такие значительные сооружения, как Троицкий собор, игуменский корпус, трапезная, колокольный корпус, и много других жилых и хозяйственных построек.
Вид Серафимо-Дивеевского монастыря с южной стороны. ХIХ в. www.pecherskiy.nne.ru
В 1870 году при монастыре открылся приют для девочек разных возрастов и сословии. Приют назывался Александрийским, так как он содержался на средства императорского двора.
К началу XX века Серафимо-Дивеевский монастырь становится крупнейшим в России женским монастырем.
В январе 1903 года на самом высоком уровне принимается решение о причислении великого старца Серафима к лику святых. Для Дивеевского монастыря это очень важное и значимое событие, которого сестры ждали давно. В Троицком соборе в ожидании причисления отца Серафима к лику святых специально не освящали левый престол. В монастыре знали о возможном приезде государя императора Николая II и готовились к торжественной встрече. Сразу после окончания торжеств в Сарове, посвященных прославлению преподобного Серафима Саровского, император Николай II вместе с императрицей Александрой Федоровной и великими князьями направился в Дивеевский монастырь.
Дивеевская обитель готовится к встрече царственных богомольцев. 1903г.
У собора Пресвятой Троицы их встречал преосвященный Нектарий, епископ Нижегородский, и многие священнослужители. Царская фамилия осмотрела придел, подготовленный для освящения в честь преподобного старца Серафима. После этого высочайшие особы посетили покои настоятельницы монастыря игуменьи Марии и слушали литургии в домовом храме в честь равноапостольной Марии Магдалины. Затем посетили церковно-приходскую школу с приютом для девочек. Ученицы подарили императрице Александре Федоровне два теплых одеяла, которые они связали для царских детей.
Выход царственных особ из игуменского корпуса. 1903г.
Царские особы посетили Преображенскую (кладбищенскую) церковь, алтарь которой был сделан из кельи преподобного старца Серафима, стоявшей на Дальней пустынке в Сарове. Затем они направились к Ближней пустынке преподобного старца, заключенной для сохранности в специально сделанную наружную постройку. Затем высочайшие особы посетили живописную мастерскую монастыря.
Царская чета в Дивееве выходит из Ближней пустынки преподобного Серафима. 1903г.
Николай II и Александра Федоровна посетили также Пашу Саровскую, которая многие свои слова и понятия показывала на куклах. К приезду императорской фамилии она приготовила куклу в виде мальчика, что говорило о рождении будущего наследника. В царской семье к этому времени было уже четыре дочери.
Паша Саровская, встретив царствующих особ у себя дома, сказала: «Колька и Сашка этот ваш» и показала на «кукленка». «А ты, Колька, садись на порог». Николай II спросил: «Почему на порог?» На это Паша ответила: «Скинут будешь».
А вот как монахиня Серафима (С.А. Булгакова) рассказывала о встрече Николая II с Пашей Саровской:
Ждали царя, но Паша не разрешила убирать со стола, на котором стояла сковородка с жареной картошкой и холодный самовар. Убирали со стола и стелили ковер уже при высочайших особах. Когда они вошли в дом, все люди вышли, оставив их одних. Паша начала говорить, но Николай II ее речь не понял и попросил, чтобы старшая сестра, живу-щая при Паше, вошла и разъяснила смысл сказанного.
Когда стали прощаться, Паша открыла комод и вынула новую скатерть - льняной холст ручной работы (она сама пряла нитки). Расстелила ее на столе и стала класть гостинцы: отколотую часть головки сахара, несколько крашеных яиц и еще несколько кусков сахара. Все это она завязала в узел очень крепко, несколькими узлами, и, завязывая, она от усилия даже приседала. Этот узел Паша дала государю в руки со словами: «Государь, неси сам, - и протянула руку, - а нам дай денежку, нам надо избушку строить». Под избушкой она имела в виду строящийся новый собор.
У государя с собой не было денег, за ними сразу послали и принесли. Государь сам дал Паше кошелек с золотом, его сразу же передали игуменье Марии.
Когда государь уходил, он сказал, что Параскева Ивановна - единственная раба Божия, потому что все принимали его как царя, а она одна приняла его как простого человека.
Святая блаженная схимонахиня Параскева (Паша Саровская). 1906г.
От Параскевы Ивановны высокие гости поехали к Елене Ивановне Мотовиловой. Государю было известно, что она хранила переданное ей А.Н. Мотовиловым письмо, написанное преподобным Серафимом и адресованное государю. Письмо император взял, но содержание его осталось неизвестным до сих пор. По сохранившимся рассказам, после прочтения письма Николай II горько плакал.
После посещения Дивеевской обители императором Николаем II Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь становится знаменитым на всю Россию.
В августе 1904 года умирает игуменья Мария (Ушакова). По ее завещанию настоятельницей монастыря была назначена матушка Александра (Траковская). В должности настоятельницы ее утвердили 10 сентября 1904 года сразу с возведением ее в сан игуменьи. Матушка Александра стала продолжательницей дел игуменьи Марии. Монастырь расширялся, количество построек увеличивалось, росло количество монахинь, проживающих в монастыре. Игуменья Александра так наладила монастырскую жизнь, что обитель стала полностью себя обеспечивать всем необходимым.
Игуменья Серафимо-Дивеевского монастыря Александра (Траковская). Начало ХХв. А.Агапов. «Саров. Дивеево.»
Игуменья Серафимо-Дивеевского монастыря Александра (Траковская). Начало ХХв.]
Территория обители была обнесена оградой протяженностью 2,5 километра. Каменная ограда стояла только с трех сторон, а с западной стороны оставалась деревянной, как бы временной. Дивеевская монахиня Серафима (Булгакова) вспоминала: «По предсказанию старца Серафима монастырь должен был распространиться до самого высокого берега Вичкинзы, в ограду должны были войти Казанская церковь и дома приходского духовенства. Поэтому каменная ограда окружала монастырь только с трех сторон».
Постепенно, с ростом монастырского хозяйства, некоторые постройки стали выноситься и за пределы ограды обители. Возле ворот, вне монастыря, по Саровской дороге располагались гостиницы для богомольцев, а дальше шли дома священников. К 1911 году за монастырем числилось 82 здания, из них 10 были каменными.
Вид Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря с южной стороны. Начало ХХ в.
К 1917 году в Свято-Троицком Серафимо-Дивеевском монастыре проживало более 1,5 тысяч сестер, из них 1474 послушницы и 217 монахинь, а население села Дивеева составляло 520 человек, всего треть от численности мона-стыря.
Храмов в монастыре было девять: собор в честь Пресвятой Троицы, Тихвинская церковь, а под ней церковь в честь иконы Божией Матери «Утоли Моя Печали», Преображенская кладбищенская церковь, при богадельне был домовой храм в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость», в игуменском корпусе домовой храм Равноапостольной Марии Магдалины, в трапезной храм в память Великого князя Александра Невского, при Казанской церкви были еще два Рождественских храма в честь Спасителя и Божией Матери. Десятый храм достраивался, он был неосвященный, и поэтому его называли «Новый». Предполагалось, что его освятят в честь иконы «Умиление» Божией Матери.
План Серафимо-Дивеевского монастыря. Начало ХХ в.
У Дивеевского монастыря казначейских билетов хранилось на сумму 119718 рублей, за 1917 год в монастырь поступило 91185 рублей, а всех денежных средств в монастыре было 210993 рубля. В монастыре имелась своя больница и аптека. Лечились там не только сестры, но и все приходящие в монастырь.
Правило преподобного Серафима в монастыре соблюдалось всегда. По вечерам монахини ходили по Святой Канавке и читали 150 раз молитву «Богородице Дево, радуйся». После каждого десятка молитв читали «Отче наш» и поминали живых и умерших.
Богомольцы в Дивеево. Фото Дмитриева 1904г.
Богомольцы, идущие в Серафимо-Дивеевский женский монастырь. Фото Дмитриева 1904г.
Это был период процветания монастыря, но уже надвигались темные тучи грядущих несчастий. В октябре 1917 года произошла Октябрьская революция, которая круто изменила устоявшийся порядок как в России, так и в жизни Серафимо-Дивеевского монастыря. Советская власть была агрессивно атеистической и поэтому начала борьбу по искоренению православия по всей стране.
В декабре 1918 года в Нижнем Новгороде на совещании представителей женских монастырей области было принято решение о принятии новых названий для монастырей - «артелей» и «совхозов». Земля у монастыря была отобрана, из одной части сестер была организована трудовая артель, другая часть стала работать в совхозе. В 1920 году в монастыре числилось только 1092 сестры.
В богадельне жили 83 немощных сестры и еще 70 престарелых сестер по корпусам. В это очень тяжелое время всех живущих в монастыре нужно было прокормить. Сестры работали на полевых работах, вязали чулки на продажу, занимались вышивкой, и это помогало им выжить. Уклад жизни пока оставался прежним - монастырским.
Паломники продолжали идти в монастырь. В Дивеево были сосланы епископ Дмитровский Серафим (Звездинский) и епископ Тамбовский Зиновий (Дроздов). Советская атеистическая власть всеми силами стремилась отучить народ от веры в Бога, были закрыты, разрушены многие храмы по всей России. Наступила очередь и Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря.
«Принимая во внимание развивающееся притяжение к монастырям всевозможных темных элементов под видом странников и учитывая острую нуждаемость в зданиях для культурных общественных учреждений, школ, изб-читален... монастыри Дивеевский и Понетаевский закрыть». Это выписка из постановления Губисполкома от 10 июня 1927 года.
21 сентября 1927 года официально объявили о закрытии Дивеевской обители, а к 28 сентября все должны были покинуть монастырь. Возникшая монашеская промысловая кооперативная артель была также закрыта, богослужение запрещено. Строения монастыря передали под государственные учреждения и жилье. Девять иконостасов и 927 икон были уничтожены. Из всех имеющихся строений монастыря осталось только 27, остальные разрушили.
Матушка Александра (Траковская) предложила сестрам разъехаться по разным городам и селам.
Многих сестер осудили и сослали в лагеря Средней Азии. Чтобы не пропали бесследно дивеевские святыни, их разделили и раздали надежным, проверенным сестрам.
Епископ Дмитровский Серафим (Звездинский), который был сослан в Дивеевский монастырь, на последней проповеди сказал сестрам такие слова: «Монастырь закрывается, но монашество с вас никто не снимает. Сейчас каждой из вас поднесена чаша, но кто как ее примет, насколько достойно. Кто только к губам поднесет, кто отопьет четверть, а кто и до дна выпьет. До сих пор вы горели одной свечой, а теперь разделяетесь на отдельные маленькие свечечки. Нужно сохранить этот огонь».
Игуменья Александра выбрала для себя город Муром, но большинство сестер осталось в близлежащих от Дивеева деревнях. Некоторые решили уехать в Москву, Нижний Новгород и другие города.
Матушка Александра взяла с собой одну из главных дивеевских святынь - икону Умиления Божией Матери, перед которой молился преподобный старец Серафим и окончилась его земная жизнь.
После смерти матушки Александры хранящиеся у нее святыни перешли ее келейнице монахине Марии (Бариновой), а затем они хранились под Москвой в поселке Кратово у одного священника. А когда наступило другое время, он передал их церкви. В настоящее время икона Божией Матери «Умиление» хранится в Московской патриаршей резиденции.
Список с келейной иконы преподобного - образа Божией Матери «Умиление»
Икона Казанской Божией Матери, которую привезла первоначальница Дивеевской обители матушка Александра из Казани, была отдана иеромонаху Серафиму (Смыкову), он хранил ее в полном затворе в Краснодаре. Но во время войны в 1942 году он бежал с иконой в Югославию, где был пойман советскими солдатами. Икону Казанской Божией Матери выставили на продажу, оценив ее в полмиллиона рублей. Православные христиане начали собирать деньги, но такую огромную сумму собрать не смогли. Икону продали Фатимскому католическому монастырю за три миллиона долларов. Сейчас она хранится там как главная святыня.
В 1937 году в Дивееве закрылась приходская Казанская церковь. Для монахинь обители начался второй круг арестов. Судили «тройки» - трое наделенных властью людей могли полностью решить судьбу человека, вплоть до смертной казни. Многих сестер и священников сослали в лагеря Средней Азии.
В 1940-50 годы бывшая монастырская территория подверглась значительной перепланировке и застройке частным жильем. Здания соборов сохранились, но долгие годы находились в запустении. Святая Канавка, где прошли стопочки Божией Матери, была сровнена с землей. Участки Канавки можно было определить только по растущим вдоль нее деревьям.
За годы советской власти село значительно выросло. В 1965 году в состав Дивеева вошла деревня Вертьяново, что значительно увеличило численность села.
Дивеевские монахини, отсидевшие свои сроки, стремились вновь попасть в Дивеево. Руководителю исторического объединения «Саровская пустынь» довелось встречаться с двумя монахинями, дожившими до восстановления монастыря.
Матушка Маргарита жила в небольшой избушке за рекой Вичкинзой, где раньше была деревня Вертьяново. В конце 80-х годов члены исторического объединения приехали к ней, чтобы расспросить ее о монастырской жизни и о приезде последнего императора Николая II. Ей уже было более 70 лет, и, будучи в полном здравии и уме, она рассказала нам о своей тяжелой судьбе и все, что знала об истории Дивеевского и Саровского монастырей. Показала вещи преподобного Серафима, которые она хранила у себя: медный крест, поручи, рукавички и горшочек. Этот горшочек она надевала на голову приходящим к ней паломникам, и они получали от него исцеление.
Матушка Маргарита посоветовала поговорить с живущей в Выездном монахиней Серафимой (Софьей Александровной Булгаковой), поскольку она более грамотная и у нее хранятся записи о монастыре. Действительно, у Софьи Александровны были написаны воспоминания о Сарове и о Дивееве, которые очень помогли в восстановлении истории как Саровского, так и Серафимо-Дивеевского монастырей. Позже эти воспоминания, напечатанные на машинке, были опубликованы в различных изданиях, и до сих пор они читаются с большим интересом.
Матушка Серафима умерла в 1991 году и похоронена на кладбище в селе Выездном. Рассказывают, что на ее могиле происходят чудеса. Матушка Маргарита пережила матушку Серафиму на шесть лет. Она дожила до открытия монастыря и приняла схиму. Похоронена она за алтарем Троицкого собора, чуть дальше могил Дивеевских блаженных.
Вид Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря с реки Вичкинзы. 70-е года ХХ века. www.galereia.ru
Вид Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря с самолета. 1990г. А.Агапов. «Саров. Дивеево.»
Возрождение обители началось в 1988 году, когда в Дивееве была зарегистрирована религиозная община. Дивеевский исполком выделил дом рядом с Казанским источником. На крыше этого дома сделали луковицу с крестом, и простая изба стала храмом.
22 апреля 1989 года храм был освящен в честь иконы Казанской Божией Матери. В 1990 году церковной об-щине отдали монастырский Троицкий собор. 31 марта 1990 года состоялось освящение главного Дивеевского собора в честь Пресвятой Троицы. А уже 1 августа, в день памяти преподобного Серафима Саровского, были освящены два боковых придела собора один в честь преподобного старца Серафима, а другой - в честь иконы «Умиление».
В конце 1990 года произошло чудо - были обнаружены мощи преподобного Серафима Саровского. Долгое время они лежали в Музее истории атеизма и религии в Санкт-Петербурге. Открытие мощей стало значительным событием для всей православной России.
21 июля 1991 года Святейший Синод объявил о восстановлении Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря. А уже 29 июля в торжественной обстановке, с остановками в больших городах, рака с мощами преподобного старца Серафима Саровского была доставлена в Дивеево и установлена в Троицком соборе.
На всем пути, по которому следовали мощи великого молитвенника земли Русской, тысячи и тысячи людей выходили на улицы поклониться мощам великого старца и попросить у него помощи: «Моли Бога о нас, старче Серафиме».
Прибытие святых мощей преподобного Серафима Саровского в Дивеево 31 июля 1991г. А.Агапов. «Саров. Дивеево.»
17 ноября 1991 года митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай (Кутепов) посвятил в сан игуменьи монахиню Сергию (Конкову), несшую послушания в Рижском монастыре. Она приложила много сил для восстановления Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря.
Огромное влияние на становление монастыря оказали два больших праздника: 100 лет со дня прославления преподобного Серафима Саровского в 2003 году и 250 лет со дня его рождения в 2004 году. Архитектурный ансамбль монастыря преобразился. Паломники, приезжающие в Дивеево, попадают в благоустроенный монастырь и знакоятся со многими восстановленными храмами и зданиями.
Большие работы проделаны по восстановлению Святой Канавки, которую выкопали дивеевские сестры еще при жизни отца Серафима. В советское время паломники, которые приезжали в Дивеево, ходили по засыпанной Канавке, ее определяли по деревьям, посаженным вдоль нее в монастырское время. Ее точное местоположение без раскопок определить было невозможно. В настоящее время Святая Канавка полностью восстановлена и тысячи людей проходят по ней, читая мысленно молитвы.
Начало Богородичной Канавки. 2006г. www.forum.flot.su
Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь - один из самых больших в России. Попасть в него стремятся тысячи паломников со всей России и из многих зарубежных стран. Это одно из самых известных святых мест России.
А.Агапов. «Саров. Дивеево». Саров. 2006г.
Достоверного подтверждения информации о том, что икона Казанской Божией Матери, хранившаяся в Фатимском монастыре, имеет отношение Серафимо-Дивеевскому Свято-Троицкому монастырю нет.
Организация паломничества в Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь: +79027852398
Преподобная Александра (1789)
в миру Агафия Семеновна Мельгунова происходила из Рязани, из древнего дворянского рода. Она рано овдовела и осталась с малолетней дочерью на руках. Приняв монашество в Киево-Флоровском монастыре с именем Александра, она решила посвятить свою жизнь Богу. В Киеве Царица Небесная возвестила матери Александре, что ей предстоит стать основательницей новой великой обители.
На пути в Саровский монастырь, в селе Дивееве, Пресвятая Владычица Пресвятая Владычица указала ей это место как Свой Четвертый Удел на земле и повелела: «Живи и угождай здесь Богу до конца дней своих!» По совету саровских старцев мать Александра поселилась близ Дивеева, в деревне Осиновка. После смерти единственной дочери и распродажи своих имений она окончательно переселилась в Дивеево около 1765 г.
Средства от продажи имений преп. Александра употребила на строительство церквей и на дела благотворения. Современники указывают 12 церквей, облагодетельствованных ею. Преп. Серафим говорил, что саровский Успенский собор достроен на средства матушки Александры.
Матушка выстроила себе келью у дома Дивеевского священника о. Василия Дертева и прожила в ней 20 лет, совершенно забыв свое происхождение и воспитание. По своему смирению она исполняла самые трудные и черные работы: очищала хлев, ухаживала за скотиной, стирала белье; творила много тайной милостыни. Батюшка Серафим так умиленно говорил о ней: «Ведь она великая жена, святая, смирение ее было неисповедимо, слез источник непрестанный, молитва к Богу чистейшая, любовь ко всем нелицемерная! Одежду носила самую простую, и то многошвейную, и опоясывалась кушачком с узелком… Из глаз ее текли не слезы, а источники слез, точно она сама соделывалась благодатным источником этих слез!» Современники матушки Александры вспоминали, что она была образованна, как редко бывает образован и мужчина, воспитанна, лучше всех в округе знала церковные уставы, так что к ней часто обращались за помощью. За свою благодетельную жизнь она пользовалась уважением духовенства и мирян, богатых и бедных.
Время строительства каменной церкви в честь Казанской иконы Божией Матери (1773-1780 гг.) пришлось на трудные годы голода и пугачевского восстания. Молясь, преп. Александра получила извещение от Господа, что отряды бунтовщиков не дойдут до Дивеева, что и исполнилось.
В 1788 г. матушка Александра по благословению саровских старцев и с разрешения епархиального начальства построила около новой Казанской церкви три кельи, куда стали собираться сестры, решившие посвятить свою жизнь Богу.
Созданной в конце жизни маленькой общиной, которая должна была вырасти в великую обитель, матушка управляла в духе кротости, во всем следуя наставлениям саровских старцев и исполняя все строгости Саровского устава. Умерла она в день св. мц. Акилины 13/26 июня 1789 г., через несколько дней после пострига в великую схиму, в возрасте не более 60-ти лет. Отслужив Литургию и отпевание соборно, саровские старцы Пахомий, Исаия и иеродиакон Серафим похоронили первоначальницу Дивеевской общины напротив алтаря Казанской церкви.
Преподобный Серафим предрекал, что со временем по Божиему изволению должны в обители почивать открытыми святые мощи матери Александры, и приказывал всем каждый день утром и вечером ходить к ней на могилу и кланяться ей, произнося при этом: «Госпожа наша и мать, прости меня и благослови! Помолись, чтобы и мне было прощено, как и ты прощена, и помяни меня у Престола Божия!»
Преподобная Марфа (1829) . В миру - Мария Семеновна Милюкова, в 13 лет в первый раз пришла к батюшке Серафиму со старшей сестрой, и он благословил ей остаться жить в Казанской общине. В обители прожила всего 6 лет. Ангелоподобное дитя Божие, она с ранних лет по суровости подвигов, послушанию, чистоте и целомудрию превосходила взрослых сестер. Преп. Марфа была почти молчальница и непрестанно молилась. Ее послушание батюшке Серафиму было удивительно. Однажды сестра спросила матушку Марфу об одном саровском монахе. Она и говорит: «А какие они? На Батюшку, что ли, похожи?» Сестра удивилась: «Ты бываешь часто в Сарове и не знаешь, как выглядят монахи?» - «Нет, батюшка Серафим приказал никогда по сторонам не глядеть, и я так платок повязываю, чтобы только видеть у себя под ногами дорогу». Батюшка Серафим исключительно любил ее, посвящая во все духовные тайны и откровения Царицы Небесной о будущей славе обители. Она удостоилась присутствовать при молении Старца о создании по повелению Божией Матери новой Мельничной обители. Скончалась преп. Марфа 19-ти лет, и о ее кончине Батюшка говорил: «Когда в Дивееве строили церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, то девушки сами носили камушки, кто по два, кто по три, а она-то, матушка, наберет пять или шесть камешков-то и с молитвой на устах, молча возносила свой горящий дух ко Господу! Скоро с больным животиком и преставилась Богу!» Она была тайно пострижена Батюшкой в схиму - высшую степень монашества. Схим. Марфа была похоронена в гробу, собственноручно выдолбленном Преподобным, в одежде, которую он ей дал. Во время отпевания ее сестра Прасковья Семеновна, впоследствии старица святой жизни, видела в Царских вратах Царицу Небесную и схимонахиню Марфу, стоящих на воздухе в сиянии и славе. 19-летняя подвижница схим. Марфа, по словам преп. Серафима, сподобилась особой милости от Господа и «в Царствии Небесном у Престола Божия, близ Царицы Небесной со святыми девами предстоит», как начальница над Дивеевскими сиротами в Царствии Небесном. «Бывая в Дивееве,- говорил батюшка Серафим,- никогда не проходи мимо, а припади к могилке, говоря: «Госпоже и мати наша Марфо! Помяни нас у Престола Божия во Царствии Небесном!»
Преподобная Елена (1832) . В 17 лет дворянка, стремившаяся к светской жизни, чудным образом была обращена к духовной жизни через видение страшного змия, собиравшегося поглотить ее. Она закричала: «Царица Небесная, спаси! Даю Тебе клятву - никогда не выходить замуж и уйти в монастырь!» Змий тут же исчез. После этого случая Елена Васильевна изменилась, стала читать духовные книги, много молиться. Она жаждала скорее уйти в монастырь, страшась гнева Царицы Небесной за неисполнение данного ею обета. Но только через три года преп. Серафим благословил Елену Васильевну поступить в Дивеевскую Казанскую общинку, все это время испытывая ее. «Не монастырь путь твой, - говорил Батюшка, - ты замуж выйдешь, и жених у тебя будет преблагочестивейший...» Только потом Елена Васильевна поняла, о каком женихе говорил батюшка Серафим: он имел в виду Небесного Жениха - Самого Господа Иисуса Христа. Хотя Елена Васильевна до конца своих дней жила в Казанской общине, мельничным сестрам Батюшка говорил о ней: «Госпожа ваша! Начальница!» Но это так смущало юную подвижницу, что она повторяла: «Всегда и во всем слушалась я вас, но в этом не могу! Лучше прикажите мне умереть у ног ваших…» Елена Васильевна наравне с другими сестрами трудилась на послушаниях и, кроме того, как «словесная», по выражению Батюшки, исполняла многие трудные поручения. Необыкновенно добрая от природы, она много помогала сестрам втайне. По заповеди, данной ей Батюшкой, она больше молчала и постоянно молилась. Со времени освящения храмов, пристроенных к Казанской церкви (Рождества Христова и Рождества Богородицы), батюшка Серафим назначил Елену Васильевну церковницей и ризничей. Для этого она была пострижена в рясофор. Однажды ее брат Михаил, также верный ученик Преподобного, тяжело заболел, и Старец сказал монахине Елене: «Умереть надо ему, матушка, а он мне еще нужен для обители-то нашей. Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича!» - «Благословите, Батюшка», - смиренно ответила она. После этого батюшка Серафим долго беседовал с ней. «Батюшка, я боюсь смерти», - призналась Елена Васильевна. «Что нам с тобой бояться смерти, радость моя! Для нас с тобой будет лишь вечная радость». Как только она шагнула за порог батюшкиной кельи, тут же и упала... Батюшка привел ее в чувство, но, вернувшись домой, она слегла в постель со словами: «Теперь я уже более не встану!» Перед кончиной Елена Васильевна сподобилась многих чудесных видений. Царица Небесная показала ей обители Небесного Дивеева. Через несколько дней болезни она мирно скончалась накануне дня Святой Троицы. Елена Васильевна была похоронена рядом с первоначальницей матушкой Александрой. Не раз на этом месте хотели хоронить мирских людей, но могила всегда заливалась водой. Когда же хоронили монахиню Елену, это место оставалось сухим.
Блаженная Пелагия (1884)
. Родилась Пелагия Ивановна в 1809 г. в Арзамасе, росла в доме сурового отчима. По рассказам матери, она с детства отличалась странностями, и мать поскорее постаралась выдать замуж «дурочку». Два сына и дочь Пелагии Ивановны умерли в младенчестве. Когда молодые супруги побывали у преп. Серафима в Сарове, он долго беседовал с Пелагией, дал ей четки и сказал: «Иди, матушка, немедля в мою обитель, побереги моих сирот-то, и будешь ты свет миру». После этого она с каждым днем как будто все более стала терять рассудок: стала бегать по улицам Арзамаса, безобразно крича, а ночью молилась на паперти церкви. Муж не понимал ее подвига, бил ее и издевался, приковывал на цепь. Однажды по его просьбе городничий жестоко наказал Пелагию Ивановну, мать рассказывала: «Клочьями висело ее тело, кровь залила всю комнату, а она хотя бы охнула». После этого городничий увидел во сне котел со страшным огнем, уготованный для него за истязание избранной рабы Христовой.
После многих лет ее страданий родственники наконец отпустили блаженную в Дивеево. Здесь она в первое время продолжала безумствовать: бегала по монастырю, бросала камни, била окна в кельях, вызывала всех на оскорбления себя и побои. Становилась ногами на гвозди, прокалывая их насквозь, и всячески истязала свое тело. Питалась только хлебом и водой. Много лет, до старости, ходила она «на свою работу» - кидала кирпичи в яму с грязной водой. Все перекидает, потом лезет вытаскивать и снова кидает.
Во время смуты в обители блаженная по-своему воевала за правду - что ни попадалось под руку, все била да колотила, и даже, обличив архиерея, ударила его по щеке. После окончания смуты блаженная переменилась, полюбила цветы и стала заниматься ими. Игумения Мария ничего не предпринимала без ее совета. Всех в обители Пелагия Ивановна называла своими дочками и всем была истинной духовной матерью. Сохранилось много рассказов о случаях ее прозорливости. Прожив 45 лет в обители, блаженная скончалась 30 января/11 февраля 1884 года. Девять дней ее тело стояло в душном храме без малейшего изменения при большом стечении народа. Хотя была зима, она с головы до ног была осыпана живыми цветами, которые непрестанно разбирались и заменялись новыми.
31 июля 2004 года блаженная старица Пелагия Дивеевская была прославлена в лике местночтимых святых Нижегородской епархии. В октябре 2004 Архиерейским Собором было принято решение о ее общецерковном почитании. Святые мощи блаженной Пелагии, обретенные в сентябре 2004 года, положены для поклонения в Казанскую церковь Серафимо-Дивеевского монастыря.
Блаженная Параскева (1915) . За год до кончины Пелагии Ивановны в обители поселилась блаженная Паша Саровская. В миру она носила имя Ирина Ивановна. Родилась в начале XIX века в с. Никольском Спасского уезда Тамбовской губернии в семье крепостного крестьянина. После смерти мужа Ирину взяли в помещичий дом кухаркой, потом экономкой. Вскоре прислуга оклеветала ее перед господами в краже, и они отдали ее на истязание солдатам. Не выдержав несправедливости, Ирина ушла в Киев, где прозорливые старцы благословили ее на путь юродства и тайно постригли в схиму с именем Параскевы, после чего она стала называть себя Пашей. Через полтора года по заявлению помещика полиция разыскала ее и отправила по этапу к господам. Через год она снова бежала, и снова по розыску ее возвратили обратно. Однако помещики ее уже не приняли, и с гневом выгнали на улицу. 30 лет блаженная прожила в Саровском лесу в пещерах. Рассказывали, что вид ее в те годы был как у Марии Египетской: худая, высокая, почерневшая от солнца, она наводила страх на всех не знавших ее. Видя ее подвижническую жизнь, люди стали обращаться к ней за советами и молитвой, и замечали, что она не лишена дара прозорливости. Поселилась Прасковья Ивановна в Дивееве в 1884 году сначала у клиросных, потом в домике у монастырских ворот. Она стала очень чистоплотной и полюбила порядок. Одевалась, как дитя, в яркие сарафаны. Своеобразно у нее проявлялась любовь к Царице Небесной и святым: то начинала угощать иконы, то украшала их цветами, ласково разговаривая с ними. Если упрекала людей за проступки, говорила: «Зачем обижаешь Маменьку!», то есть Царицу Небесную. Всю ночь до утра она молилась. После обедни работала: вязала чулки или жала серпом траву, - под видом этих занятий творила непрестанно Иисусову молитву и клала поклоны Христу и Богородице. С утра до вечера блаженная принимала приходивших к ней людей, кого-то обличая в тайных грехах, кому-то в точности предсказывая будущее. Когда Леонид Михайлович Чичагов, еще будучи блестящим полковником, впервые приехал в Дивеево, блаженная Паша предсказала ему, что он скоро станет священником, заметив: «Рукава-то поповские». После рукоположения он стал часто бывать в Дивееве и всегда заходил к блаженной. Прасковья Ивановна настойчиво говорила ему: «Подавай прошение Государю, чтоб нам мощи открывали». Чичагов отвечал, что он не может быть принят Государем по такому вопросу - его сочтут сумасшедшим. Но потом решил собрать материал о святой жизни старца Серафима, о сложном пути становления Серафимо-Дивеевского монастыря. Так возникла книга «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря». Л. М. Чичагов преподнес ее Государю Николаю II. Впоследствии архимандрит Серафим (Чичагов), в будущем митрополит, ныне прославленный как священномученик, был главным организатором торжеств прославления преп. Серафима. В 1903 году, после торжеств прославления преп. Серафима, Государь Николай II посетил Дивеево и был с Государыней в келье у Паши Саровской. Перед приходом гостей она велела вынести все стулья и усадила Царскую Чету на ковер. Прасковья Ивановна предсказала надвигавшуюся на Россию катастрофу: гибель династии, разгон Церкви и море крови. Предсказала и рождение Наследника, и после его рождения ее словам пришлось поверить. После этого Государь не раз отправлял в Дивеево гонцов к Паше по важным вопросам. Перед концом жизни она молилась на портрет Царя, приговаривая: «Не знай, преподобный, не знай, мученик...» Скончалась блаженная Прасковья Ивановна 24 сентября/5 октября 1915 года в возрасте около 120 лет. 31 июля 2004 года блаженная старица была причислена к лику местночтимых святых, а в октябре 2004 года было благословлено ее общецерковное почитание. Домик-келья, где она жила, в 2004 году передан монастырю, ныне в нем находится музей блаженной Паши и истории Дивеевской обители. Святые мощи блаженной почивают в Казанской церкви.
Блаженная Мария (1931)
. Мария Захаровна Федина была родом из Тамбовской губернии. Родилась она около 1870 года. Впоследствии она называла себя Ивановной, и когда ее спрашивали почему, то отвечала: «Мы все, блаженные, Ивановны по Иоанну Предтече».
Тринадцати лет она осиротела. Однажды с попутчицами Мария пошла в Саров, да так и осталась странствовать между Саровом, Дивеевым и Ардатовом. В любую погоду она ходила босиком, во всем рваном и грязном, искусанная собаками. За то, что она, как бы ругаясь, обличала людей в тайных грехах, многие ее не любили и не раз избивали. При этом никто никогда не слышал от нее жалоб на свою жизнь и на людскую несправедливость, и уже в молодости стали замечать в ней дар прозорливости.
Мария Ивановна приходила советоваться к дивеевской блаженной Прасковье Ивановне, которая перед своей кончиной говорила: «Я еще сижу за станом, а другая уже снует, она еще ходит, а потом сядет». А Марии Ивановне, благословив ее остаться в монастыре, сказала: «Только в мое кресло не садись».
В день смерти Прасковьи Ивановны, 22 сентября/5 октября 1915 года, монахини прогнали Марию Ивановну из обители за ее странности. Она молча ушла, а вскоре приехал один крестьянин и говорит: «Какую рабу Божию прогнали вы из монастыря! Она мне сейчас всю мою жизнь сказала и все мои грехи. Верните ее в монастырь, иначе потеряете навсегда».
Тотчас за Марией Ивановной послали, и с тех пор она окончательно поселилась в Дивееве. Блаженная с удивительным терпением переносила многие тяжкие болезни. Из-за сильнейшего ревматизма она вскоре перестала ходить.
После 1917 года блаженная часто ругалась, и притом очень грубо. Сестры не выдерживали и спрашивали: «Мария Ивановна, что ты так ругаешься? Мамашенька (Прасковья Ивановна) так не ругалась». Она отвечала: «Хорошо было ей блажить при Николае. А ты поблажи-ка при советской власти!» Свой духовный подвиг блаженная Мария Ивановна несла в страшные годы революционных переворотов, войны, голода и коллективизации. В 1920-е годы со всех концов России люди тянулись к ней за советом и духовной поддержкой. Представители советской власти увидели опасность «пропаганды» и пригрозили игумении арестом их обеих, если хоть один человек появится у блаженной.
Марию Ивановну перевели в богадельню рядом со святой Канавкой, где она под замком жила до закрытия монастыря, обращаться к ней можно было только тайно через записки.
Известно множество случаев исцелений по молитвам блаженной, а прозорливость ее простиралась до наших дней. Многим дивеевским сестрам она предсказала и лагеря, и ссылки, а когда одна из сестер как-то сказала: «Не будет монастыря!» - «Будет! Будет! Будет!» - и блаженная застучала изо всех сил по столу.
После закрытия монастыря Марию Ивановну перевозили из одного села в другое. В 1931 году ее подвергли аресту, но вскоре отпустили. Умерла она во время страшной грозы 26 августа/8 сентября 1931 года и была похоронена на кладбище села Большое Череватово. В дни ее памяти духовенство и сестры Серафимо-Дивеевского монастыря служили панихиды на ее могиле и неизменно получали духовное утешение и благодатную помощь. 31 июля 2004 года блаженная старица Мария Дивеевская была прославлена в лике местночтимых святых Нижегородской епархии, а с октября 2004 года началось ее общецерковное почитание. Ее святые мощи были обретены 14 сентября 2004 года и ныне почивают в Казанской церкви Серафимо-Дивеевского монастыря.
Пре-по-доб-ная мать на-ша Мар-фа (в ми-ру Ма-рия Се-ме-нов-на Ми-лю-ко-ва) ро-ди-лась в 1810 го-ду 10/23 фев-ра-ля, в се-мье кре-стьян Ни-же-го-род-ской гу-бер-нии Ар-да-тов-ско-го уез-да, де-рев-ни По-гиб-ло-во (ныне Ма-ли-нов-ка). Се-мей-ство Ми-лю-ко-вых, пра-вед-ной и бо-го-угод-ной жиз-ни, бы-ло близ-ко к стар-цу . По-ми-мо Ма-рии, в нем бы-ло еще двое стар-ших де-тей - сест-ра Прас-ко-вья Се-ме-нов-на и брат Иван Се-ме-но-вич.
Эта де-рев-ня вме-сте с при-ле-га-ю-щи-ми к ней бы-ли удель-ны-ми - при-над-ле-жа-ли не ба-ри-ну-по-ме-щи-ку, а казне. Зем-ля им бы-ла на-ре-за-на от-дель-но, но бы-ла непло-до-род-ной, так как чер-но-зем-ные участ-ки за-хва-ти-ли со-се-ди-по-ме-щи-ки. Кре-стьяне жи-ли очень бед-но, с дет-ства при-хо-ди-лось мно-го ра-бо-тать и в по-ле, и уха-жи-вать за ско-ти-ной.
По бла-го-сло-ве-нию пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма Прас-ко-вья Се-ме-нов-на по-сту-пи-ла в об-щи-ну пре-по-доб-ной ма-туш-ки Алек-сан-дры, пер-во-на-чаль-ни-цы Ди-ве-ев-ской оби-те-ли, и бы-ла вы-со-кой ду-хов-ной жиз-ни.
Ко-гда Ма-рии ис-пол-ни-лось 13 лет, она вме-сте с сест-рой Прас-ко-вьей в пер-вый раз при-шла к ба-тюш-ке Се-ра-фи-му. Это слу-чи-лось 21 но-яб-ря 1823 го-да, в день Вве-де-ния во храм Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы. Как рас-ска-зы-ва-ла Прас-ко-вья Се-ме-нов-на, Ма-рия «увя-за-лась за нею», и так обе они при-шли в Са-ров. Ве-ли-кий ста-рец, про-ви-дя, что де-воч-ка Ма-рия есть из-бран-ный со-суд бла-го-да-ти Бо-жи-ей, не поз-во-лил ей воз-вра-тить-ся до-мой, а при-ка-зал оста-вать-ся в об-щине. Та-ким об-ра-зом, 13-лет-няя Ма-рия Се-ме-нов-на по-сту-пи-ла в чис-ло из-бран-ных Се-ра-фи-мо-вых си-рот, в об-щи-ну ма-туш-ки Алек-сан-дры, на-чаль-ни-цей ко-то-рой в то вре-мя бы-ла ста-ри-ца Ксе-ния Ми-хай-лов-на Ко-че-уло-ва, ко-то-рую ба-тюш-ка Се-ра-фим на-зы-вал «ог-нен-ный столп от зем-ли до неба» и «тер-пуг ду-хов-ный» за ее пра-вед-ную жизнь. Ма-рия же, эта необык-но-вен-ная, неви-дан-ная до-се-ле от-ро-ко-ви-ца, ни с кем не срав-ни-мая, ан-ге-ло-по-доб-ная, ди-тя Бо-жие, с ран-них лет на-ча-ла ве-сти по-движ-ни-че-скую жизнь, пре-вос-хо-дя по су-ро-во-сти по-дви-ге да-же се-стер об-щи-ны, от-ли-чав-ших-ся стро-го-стью жиз-ни, на-чи-ная с са-мой на-чаль-ни-цы Ксе-нии Ми-хай-лов-ны. Непре-стан-ная мо-лит-ва бы-ла ее пи-щей, и толь-ко на необ-хо-ди-мые во-про-сы она от-ве-ча-ла с небес-ной кро-то-стью. Она бы-ла по-чти мол-чаль-ни-ца, и ба-тюш-ка Се-ра-фим осо-бен-но неж-но и ис-клю-чи-тель-но лю-бил ее, по-свя-щая во все от-кро-ве-ния свои, бу-ду-щую сла-ву оби-те-ли и дру-гие ве-ли-кие ду-хов-ные тай-ны, за-по-ве-дуя не го-во-рить о том до вре-ме-ни, что и вы-пол-ня-ла она свя-то, невзи-рая на прось-бы и моль-бы окру-жа-ю-щих се-стер и род-ных. Ко-гда она воз-вра-ща-лась от пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма, то вся си-я-ла неиз-ре-чен-ной ра-до-стью.
Вско-ре по-сле по-ступ-ле-ния Ма-рии в об-щи-ну при Ка-зан-ской церк-ви Ца-ри-ца Небес-ная бла-го-во-ли-ла со-здать ря-дом с этой об-щи-ной но-вую, с ко-то-рой и на-ча-лось со-зда-ние обе-то-ван-ной Ца-ри-цей Небес-ной ма-туш-ке Алек-сан-дре оби-те-ли.
Как из-вест-но, с 1825 го-да к о. Се-ра-фи-му на-ча-ли хо-дить за бла-го-сло-ве-ни-ем спер-ва сест-ры, а по-том и са-ма доб-ро-де-тель-ная на-чаль-ни-ца Ди-ве-ев-ской об-щи-ны, Ксе-ния Ми-хай-лов-на, ко-то-рая, ко-неч-но, глу-бо-ко ува-жа-ла и вы-со-ко по-чи-та-ла о. Се-ра-фи-ма, но, од-на-ко, она не со-гла-си-лась из-ме-нить устав сво-ей об-щи-ны, ко-то-рый ка-зал-ся тя-же-лым как о. Се-ра-фи-му, так и всем спа-сав-шим-ся в об-щине сест-рам. Чис-ло се-стер на-столь-ко уве-ли-чи-лось в об-щине, что тре-бо-ва-лось рас-про-стра-нить их вла-де-ния, но это бы-ло невоз-мож-но ни в ту, ни в дру-гую сто-ро-ну. Ба-тюш-ка Се-ра-фим при-звал к се-бе Ксе-нию Ми-хай-лов-ну и стал уго-ва-ри-вать ее за-ме-нить тя-же-лый Са-ров-ский устав бо-лее лег-ким, но она и слы-шать не хо-те-ла. «По-слу-шай-ся ме-ня, ра-дость моя!» - го-во-рил о. Се-ра-фим. Но непо-ко-ле-би-мая ста-ри-ца, на-ко-нец, от-ве-ти-ла ему: «Нет, ба-тюш-ка, пусть бу-дет по-ста-ро-му, нас уже устро-ил отец стро-и-тель Па-хо-мий!» То-гда о. Се-ра-фим от-пу-стил на-чаль-ни-цу Ди-ве-ев-ской об-щи-ны, успо-ко-ен-ный, что за-по-ве-дан-ное ему ве-ли-кой ста-ри-цей ма-те-рью Алек-сан-дрой бо-лее не ле-жит на его со-ве-сти или же что не при-шел то-му еще час во-ли Бо-жи-ей. Но в этом же го-ду, 25 но-яб-ря, в день свя-тых угод-ни-ков Бо-жи-их , и , про-би-ра-ясь, по обы-чаю, сквозь ча-щи ле-са по бе-ре-гу ре-ки Са-ров-ки к сво-ей даль-ней пу-стынь-ке, уви-дел пре-по-доб-ный Се-ра-фим Бо-жию Ма-терь и сто-яв-ших по-за-ди Нее двух апо-сто-лов: Пет-ра и Иоан-на Бо-го-сло-ва. Ца-ри-ца Небес-ная, уда-рив зем-лю жез-лом так, что ис-ки-пел из зем-ли ис-точ-ник фон-та-ном свет-лой во-ды, ска-за-ла ему: «За-чем ты хо-чешь оста-вить за-по-ведь ра-бы мо-ей Ага-фьи - мо-на-хи-ни Алек-сан-дры? Ксе-нию с сест-ра-ми ее оставь, а за-по-ведь сей ра-бы Мо-ей не толь-ко не остав-ляй, но и пот-щись вполне ис-пол-нить ее: ибо по во-ле Мо-ей она да-ла те-бе оную. А Я ука-жу те-бе дру-гое ме-сто, то-же в се-ле Ди-ве-е-ве, и на нем устрой эту обе-то-ван-ную Мною оби-тель Мою. А в па-мять обе-то-ва-ния, дан-но-го ей Мною, возь-ми с ме-ста кон-чи-ны ее из об-щи-ны Ксе-нии во-семь се-стер».
И ска-за-ла ему по име-нам, ко-то-рых имен-но взять. Через две неде-ли по-сле это-го яв-ле-ния Ца-ри-цы Небес-ной, а имен-но 9 де-каб-ря 1825 го-да Ма-рия вме-сте с еще од-ной сест-рой при-шла к пре-по-доб-но-му Се-ра-фи-му, и ба-тюш-ка объ-явил им, что они долж-ны с ним ид-ти в ту же даль-нюю пу-стынь-ку. При-дя ту-да и зай-дя в хи-жи-ну, о. Се-ра-фим по-дал сест-рам две за-жжен-ные вос-ко-вые све-чи из взя-тых с со-бою по его при-ка-за-нию вме-сте с еле-ем и су-ха-ря-ми, и ве-лел стать Ма-рии с пра-вой сто-ро-ны Рас-пя-тия, ви-сев-ше-го на стене, а Прас-ко-вье Сте-па-новне (так зва-ли дру-гую сест-ру) - с ле-вой. Так они сто-я-ли бо-лее ча-са с за-жжен-ны-ми све-ча-ми, а о. Се-ра-фим все вре-мя мо-лил-ся, стоя по-се-ре-дине. По-мо-лясь, он при-ло-жил-ся к Рас-пя-тию и им ве-лел по-мо-лить-ся и при-ло-жить-ся. Так пе-ред на-ча-лом ос-но-ва-ния но-вой об-щи-ны пре-по-доб-ный со-вер-шил это та-ин-ствен-ное мо-ле-ние с сест-ра-ми, ко-то-рых из-бра-ла Ма-терь Бо-жия на осо-бое слу-же-ние Ей и оби-те-ли.
В те-че-ние че-ты-рех лет под-ви-за-лась Ма-рия, по-мо-гая пре-по-доб-но-му Се-ра-фи-му и сест-рам в устро-е-нии но-вой об-щи-ны. Вме-сте с ним и дру-ги-ми сест-ра-ми она за-го-тав-ли-ва-ла стол-бы и лес для мель-ни-цы, ко-то-рую бла-го-сло-ви-ла по-стро-ить на ме-сте ос-но-ва-ния но-вой об-щи-ны Ма-терь Бо-жия; но-си-ла кам-ни для стро-и-тель-ства церк-ви Рож-де-ства Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы; мо-ло-ла му-ку и вы-пол-ня-ла дру-гие по-слу-ша-ния, ни-ко-гда при этом не остав-ляя сер-деч-ной мо-лит-вы, «мол-ча воз-но-ся свой го-ря-щий дух ко Гос-по-ду».
Эта чуд-ная от-ро-ко-ви-ца бы-ла на-де-ле-на от Гос-по-да весь-ма ред-ким да-ром чи-стой и непре-стан-ной мо-лит-вы. Во всем все-гда она бы-ла ру-ко-вод-ству-е-ма са-мим пре-по-доб-ным Се-ра-фи-мом. Как при-мер ее без-услов-но-го по-слу-ша-ния, рас-ска-зы-ва-ли, что раз при во-про-се род-ной сест-ры ее Прас-ко-вьи Се-ме-нов-ны о ка-ком-то са-ров-ском мо-на-хе, она удив-лен-но и ре-бя-че-ски невин-но спро-си-ла: «А ка-кие ви-дом-то мо-на-хи, Па-ра-ша, на ба-тюш-ку, что ли, по-хо-жи?» Удив-лен-ная в свою оче-редь во-про-сом сест-ры, Прас-ко-вья Се-ме-нов-на от-ве-ти-ла ей: «Ведь ты так ча-сто хо-дишь в Са-ров, раз-ве не ви-де-ла, что спра-ши-ва-ешь?» - «Нет, Па-ра-шень-ка,- ска-за-ла сми-рен-но Ма-рия Се-ме-нов-на,- ведь я ни-че-го не ви-жу и не знаю; ба-тюш-ка Се-ра-фим мне при-ка-зал ни-ко-гда не гля-деть на них, и я так по-вя-зы-ваю пла-ток на гла-за, чтобы толь-ко ви-деть у се-бя под но-га-ми до-ро-гу».
Вот ка-ко-ва бы-ла эта ре-бе-нок-по-движ-ник, прожив-шая в оби-те-ли все-го шесть лет и в 19 лет от рож-де-ния мир-но и ти-хо ото-шед-шая ко Гос-по-ду.
21 ав-гу-ста 1829 го-да Ди-ве-ев-ская оби-тель ли-ши-лась этой чуд-ной, свя-той жиз-ни от-ро-ко-ви-цы, Ма-рии Се-ме-нов-ны Ми-лю-ко-вой, схи-мо-на-хи-ни Мар-фы. Пре-дузнав ду-хом час ее кон-чи-ны, пре-по-доб-ный Се-ра-фим вдруг за-пла-кал и с ве-ли-чай-шей скор-бью ска-зал о. Пав-лу, сво-е-му со-се-ду по кел-лии: «Па-вел! А ведь Ма-рия-то ото-шла, и так мне ее жаль, так жаль, что, ви-дишь, все пла-чу!»
Ба-тюш-ка Се-ра-фим по-же-лал ей дать от се-бя гроб ду-бо-вый, круг-лый, вы-долб-лен-ный. За ним по-еха-ла Прас-ко-вья Се-ме-нов-на с еще од-ной ди-ве-ев-ской сест-рой, Аку-ли-ной Ва-си-льев-ной. Прас-ко-вья Се-ме-нов-на бы-ла силь-но огор-че-на, и ба-тюш-ка при-нял ее оте-че-ски, об-лас-кал и при-обод-рил. За-тем, сло-жив вме-сте ру-ки Прас-ко-вьи Се-ме-нов-ны и Аку-ли-ны Ва-си-льев-ны, он им ска-зал: «Вы бу-де-те те-перь род-ные сест-ры, а я ваш отец, ду-хом вас по-ро-дил! Ма-рия же схи-мо-на-хи-ня Мар-фа, я ее по-схи-мил! У нее все есть: схи-ма и ман-тия, и ка-ми-ла-воч-ка моя, во всем этом ее и по-ло-жи-те! А вы не уны-вай-те, ма-туш-ка,- про-из-нес о. Се-ра-фим, об-ра-тясь к Прас-ко-вье Се-ме-новне,- ее ду-ша в Цар-ствии Небес-ном и близ Свя-тыя Тро-и-цы у Пре-сто-ла Бо-жия, и весь род ваш по ней спа-сен бу-дет!»
Кро-ме то-го, ба-тюш-ка Се-ра-фим дал 25 руб-лей на рас-хо-ды по по-хо-ро-нам и 25 руб-лей ме-ди для то-го, чтобы оде-лить всех се-стер и мир-ских, кто бы ни на-хо-дил-ся при по-гре-бе-нии ее, по 3 коп. каж-до-му. Дал так-же два по-ло-тен-ца за пре-стол, ко-ло-ток жел-тых свеч на со-ро-ко-уст, чтобы день и ночь го-ре-ли бы в церк-ви, а ко гро-бу рубле-вую жел-тую све-чу и на по-хо-ро-ны бе-лых два-дца-ти-ко-пе-еч-ных свеч с пол-пу-да.
Та-ким об-ра-зом, по бла-го-сло-ве-нию пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма по-ло-жи-ли Ма-рию Се-ме-нов-ну, схи-мо-на-хи-ню Мар-фу, в гроб: в двух свит-ках (ру-баш-ках), в бу-маж-ном под-ряс-ни-ке, под-по-я-сан-ную шер-стя-ной чер-ной по-кром-кой, сверх се-го в чер-ной с бе-лы-ми кре-ста-ми схи-ме и длин-ной ман-тии. На го-ло-ву на-де-ли зе-ле-ную бар-хат-ную, вы-ши-тую зо-ло-том ша-поч-ку, сверх нее ка-ми-лав-ку ба-тюш-ки Се-ра-фи-ма и, на-ко-нец, еще по-вя-за-ли боль-шим дра-де-да-мо-вым тем-но-си-ним плат-ком с ки-сточ-ка-ми. В ру-ках - ко-жа-ные че-точ-ки. Все эти ве-щи дал ей о. Се-ра-фим из сво-их рук, при-ка-зав все-гда в них хо-дить к при-ча-стию Свя-тых Тайн, что в точ-но-сти и ис-пол-ня-лось Ма-ри-ею каж-дый дву-на-де-ся-тый празд-ник и все че-ты-ре по-ста.
Пре-по-доб-ный Се-ра-фим всех, кто толь-ко при-хо-дил в эти дни к нему, по-сы-лал в Ди-ве-е-во на по-хо-ро-ны Ма-рии Се-ме-нов-ны. Так, ни-че-го не знав-шим о том сест-рам, ра-бо-тав-шим на Са-ти-се (лес-ная мест-ность на бе-ре-гу ре-ки Са-тис), Вар-ва-ре Ильи-нишне с про-чи-ми, ста-рец ска-зал: «Ра-до-сти вы мои! Ско-рее, ско-рее гря-ди-те в Ди-ве-ев: там ото-шла ко Гос-по-ду ве-ли-кая ра-ба Бо-жия Ма-рия!» Сест-ры не мог-ли по-нять, ка-кая Ма-рия мог-ла скон-чать-ся, и уди-ви-лись, най-дя Ма-рию Се-ме-нов-ну в гро-бу. Так-же Ека-те-ри-ну Его-ров-ну и Ан-ну Алек-се-ев-ну, со-би-рав-ших яго-ды в Са-ров-ском ле-су, и дру-гих он по-сы-лал ско-рее до-мой, го-во-ря, что кто бу-дет на по-гре-бе-нии Ма-рии Се-ме-нов-ны, тот по-лу-чит от-пу-ще-ние гре-хов. Да-же са-ров-ских мо-на-хов и це-лую тол-пу на-ро-да, шед-шую к нему, о. Се-ра-фим по-сы-лал на по-гре-бе-ние, при-ка-зы-вая мир-ским де-ви-цам и сест-рам при-одеть-ся, рас-че-сать во-ло-сы свои и при-пасть ко гро-бу ее!
Во вре-мя от-пе-ва-ния ста-ри-ца Прас-ко-вья Се-ме-нов-на, род-ная сест-ра по-кой-ной схи-мо-на-хи-ни Мар-фы, яв-но уви-де-ла в цар-ских две-рях Ца-ри-цу Небес-ную и Ма-рию Се-ме-нов-ну, сто-я-щих на воз-ду-хе. При-дя от вос-тор-га в ис-ступ-ле-ние, она гром-ко за-кри-ча-ла на всю цер-ковь: «Ца-ри-ца, не оста-ви нас!» Вдруг она ста-ла юрод-ство-вать, про-ро-че-ство-вать, го-во-рить окру-жа-ю-щим необык-но-вен-ные ве-щи, раз-да-вать все но-си-мые на се-бе одеж-ды, по-том сра-зу силь-но осла-бе-ла. Бе-сы за-кли-ка-ли, за-шу-ме-ли и ста-ли кри-чать.
Это про-ис-ше-ствие силь-но по-вли-я-ло на со-брав-ших-ся. Ко-гда ста-ри-ца Аку-ли-на Ва-си-льев-на по-сле по-хо-рон по-спе-ши-ла к ба-тюш-ке Се-ра-фи-му и пе-ре-да-ла ему слу-чив-ше-е-ся, то он про-из-нес: «Это, ма-туш-ка, Гос-подь и Ца-ри-ца Небес-ная за-хо-те-ли про-сла-вить мать на-шу Мар-фу и гос-по-жу Ма-рию. А ес-ли бы я, убо-гий Се-ра-фим, был бы на по-гре-бе-нии ее, то от ду-ха ее бы-ло бы мно-гим ис-це-ле-ние!»
За-тем при-был к ба-тюш-ке род-ной брат Ма-рии Се-ме-нов-ны, Иван, ко-то-рый так-же ез-дил на по-хо-ро-ны сест-ры, и спро-сил: «Вы-здо-ро-ве-ет ли за-болев-шая по-сле ви-де-ния Прас-ко-вья Се-ме-нов-на?» Зор-ко осмот-рев зна-ко-мо-го ему Ива-на Се-ме-но-ви-ча, ба-тюш-ка вдруг ска-зал: «Да раз-ве ты брат Ма-рии?» - «Да, ба-тюш-ка», - от-ве-тил он. И еще раз вто-рич-но гля-дя на него, спро-сил ба-тюш-ка: «Ты род-ной брат Ма-рии?» - «Да, ба-тюш-ка»,- опять от-ве-тил Иван Се-ме-но-вич. По-сле это-го ста-рец дол-го-дол-го ду-мал и, еще при-сталь-но взгля-нув на сто-я-ще-го пе-ред ним Ива-на, вдруг сде-лал-ся так ра-до-стен и све-тел, что от ли-ца его как бы ис-хо-ди-ли лу-чи сол-неч-ные, и Иван дол-жен был за-кры-вать-ся от о. Се-ра-фи-ма, не бу-дучи в со-сто-я-нии смот-реть на него. За-тем ба-тюш-ка вос-клик-нул: «Вот, ра-дость моя! Ка-кой она ми-ло-сти спо-до-би-лась от Гос-по-да! В Цар-ствии Небес-ном у Пре-сто-ла Бо-жия, близ Ца-ри-цы Небес-ной со свя-ты-ми де-ва-ми пред-сто-ит! Она за весь ваш род мо-лит-вен-ни-ца! Она схи-мо-на-хи-ня Мар-фа, я ее по-стриг. Бы-вая в Ди-ве-е-ве, ни-ко-гда не про-хо-ди ми-мо, а при-па-дай к мо-гил-ке, го-во-ря: «Гос-по-же и ма-ти на-ша Мар-фо, по-мя-ни нас у Пре-сто-ла Бо-жия во Цар-ствии Небес-ном!» Пре-по-доб-ный Се-ра-фим так про-бе-се-до-вал ча-са три с Ива-ном Се-ме-но-ви-чем.
По-сле это-го о. Се-ра-фим вы-звал к се-бе цер-ков-ни-цу, сест-ру Ксе-нию Ва-си-льев-ну Пут-ко-ву (впо-след-ствии мо-на-хи-ня Ка-пи-то-ли-на), ко-то-рой он все-гда при-ка-зы-вал за-пи-сы-вать раз-ные име-на для по-ми-но-ве-ния, и ска-зал ей: «Вот, ма-туш-ка, за-пи-ши ты ее, Ма-рию-то, мо-на-хи-нею, по-то-му что она сво-и-ми де-ла-ми и мо-лит-ва-ми убо-го-го Се-ра-фи-ма там удо-сто-и-лась схи-мы! Мо-ли-тесь же и вы все о ней как о схи-мо-на-хине Мар-фе!»
По сви-де-тель-ству се-стер и лиц, близ-ких к Ди-ве-е-ву, Ма-рия Се-ме-нов-на бы-ла вы-со-ко-го ро-ста и при-вле-ка-тель-ной на-руж-но-сти; про-дол-го-ва-тое, бе-лое и све-жее ли-цо, го-лу-бые гла-за, гу-стые свет-ло-ру-сые бро-ви и та-кие же во-ло-сы. Ее по-хо-ро-ни-ли с рас-пу-щен-ны-ми во-ло-са-ми. Она по-ко-ит-ся по ле-вую сто-ро-ну ма-туш-ки Алек-сан-дры, пер-во-на-чаль-ни-цы Ка-зан-ской об-щин-ки. В рас-ска-зах ста-риц о Ма-рии Се-ме-новне со-хра-ни-лось немно-гое. Так, Ма-рия Ила-ри-о-нов-на (мо-на-хи-ня Ме-ли-ти-на) сви-де-тель-ству-ет сле-ду-ю-щее: «Жи-вя в ми-ру и слы-ша от всех о ба-тюш-ке Се-ра-фи-ме,- по-вест-ву-ет она, - я по-же-ла-ла быть в Са-ро-ве и при-нять его бла-го-сло-ве-ние. Пер-вым де-лом, как при-шла в Са-ров, по-шла к ба-тюш-ке в его пу-стынь-ку; он сам вы-шел ко мне на-встре-чу, бла-го-сло-вил и с улыб-кой го-во-рит: «Ты, ма-туш-ка, зна-ешь ли Ма-рию Се-ме-нов-ну?» - «Знаю,- го-во-рю, - ба-тюш-ка; она через три дво-ра жи-вет от нас». «Вот, ма-туш-ка, - про-дол-жал ба-тюш-ка, - я те-бе про нее ска-жу, как она рев-ни-ва бы-ла к тру-дам. Ко-гда в Ди-ве-е-ве стро-и-ли цер-ковь во имя Рож-де-ства Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы, то де-вуш-ки са-ми но-си-ли ка-муш-ки, кто по два, кто по три, а она-то, ма-туш-ка, на-бе-рет пять или шесть ка-меш-ков-то и с мо-лит-вой на устах, мол-ча, воз-но-си-ла свой го-ря-щий дух ко Гос-по-ду! Ско-ро с боль-ным жи-во-ти-ком и пре-ста-ви-лась Бо-гу!»
Стар-шая сест-ра в Мель-нич-ной об-щине Прас-ко-вья Сте-па-нов-на, рас-ска-зы-вая, как страш-но бы-ло ослу-шать-ся ба-тюш-ку Се-ра-фи-ма, вспо-ми-на-ла, как од-на-жды ба-тюш-ка при-ка-зал ей, чтобы она при-е-ха-ла с от-ро-ко-ви-цей Ма-ри-ей Се-ме-нов-ной на двух ло-ша-дях за брев-на-ми. Они по-еха-ли пря-мо к ба-тюш-ке в лес, где он их уже до-жи-дал-ся и при-го-то-вил на каж-дую ло-шадь по два то-нень-ких брев-ныш-ка. Ду-мая, что все че-ты-ре брев-на мо-жет свез-ти од-на ло-шадь, сест-ры пе-ре-ло-жи-ли до-ро-гою эти брев-ныш-ки на од-ну, а на дру-гую ло-шадь взва-ли-ли боль-шое, тол-стое брев-но. Но лишь тро-ну-лись они с ме-ста, как ло-шадь эта упа-ла, за-хри-пе-ла, на-ча-ла околе-вать. Со-зна-вая се-бя ви-нов-ны-ми, что они по-сту-пи-ли про-тив бла-го-сло-ве-ния ба-тюш-ки, они, тут же упав на ко-ле-ни, в сле-зах за-оч-но ста-ли про-сить про-ще-ния, а за-тем ски-ну-ли тол-стое брев-но и раз-ло-жи-ли брев-ныш-ки по-преж-не-му. Ло-шадь са-ма вско-чи-ла и так ско-ро по-бе-жа-ла, что они ед-ва-ед-ва мог-ли до-гнать ее.
До нас до-шли через по-ко-ле-ния ди-ве-ев-ских се-стер сло-ва схи-мо-на-хи-ни Мар-фы, за-пи-сан-ные ста-ри-цей Иусти-ни-ей Ива-нов-ной (впо-след-ствии мо-на-хи-ня Ила-рия), из ру-ко-пис-ной стра-ни-цы, най-ден-ной в ке-лии схи-мо-на-хи-ни Мар-га-ри-ты Лах-ти-о-но-вой.
«Схи-мо-на-хи-ня Ма-рия Се-ме-нов-на вы-ве-ла ме-ня к церк-ви Ка-зан-ской и, по-ка-зы-вая на все это ме-сто, го-во-ри-ла (пред-ви-дя свою ран-нюю кон-чи-ну) мне и дру-гим сест-рам: «Вот, помни-те, цер-ковь эта бу-дет на-ша и свя-щен-ни-ки тут жить не бу-дут, при-ход-ская же цер-ковь бу-дет вы-стро-е-на на дру-гом ме-сте, там бу-дут жить и свя-щен-ни-ки, а тут бу-дет, как го-во-рит ба-тюш-ка Се-ра-фим, Лав-ра, а где Ка-нав-ка, там бу-дет Ки-но-вия. Все это ме-сто освя-ще-но по-дви-га-ми ма-туш-ки Ага-фии Се-ме-нов-ны, а ка-кой, ра-дость моя, со-бор-то это бу-дет, на-по-до-бие Иеру-са-лим-ско-го, и в этот храм вой-дет и те-пе-реш-няя-то цер-ковь и оста-нет-ся лишь как яд-рыш-ком!» Зем-лю с обе-их сто-рон на-шей Рож-де-ствен-ской церк-ви при-ка-зы-вал за-го-ро-дить ба-тюш-ка, го-во-ря: «Тут сто-поч-ки Ца-ри-цы Небес-ной, эта зем-ля свя-тая. Ма-терь Бо-жия об-хо-ди-ла Свою цер-ковь! Не хо-ди-те по этой зем-ле, ма-туш-ка, а за-го-ро-ди-те ее, и ни да-же ско-тин-ке не доз-во-ляй-те хо-дить тут. А трав-ку-то по-ли-те, да и то к се-бе в оби-тель уно-си-те с это-го ме-ста, а так не ки-дай-те, трав-ка-то свя-тая, тут сто-поч-ки Ца-ри-цы Небес-ной про-шли!» Вот по-это-му-то и за-го-ро-же-но у нас это с обе-их сто-рон Рож-де-ствен-ской церк-ви ме-сто и мы все это хра-ним все-гда».
Та же ста-ри-ца вспо-ми-на-ла, что «по-кой-ную на-шу Ма-рию Се-ме-нов-ну, вы-со-кой жиз-ни, осо-бо про-тив всех лю-бил ба-тюш-ка Се-ра-фим. Он го-во-рил и пред-ска-зы-вал ей об оби-те-ли мно-гое, по боль-шей ча-сти за-пре-щая ко-му-ли-бо рас-ска-зы-вать, но неко-то-рое за-ве-щал ей пом-нить и пе-ре-дать мне, греш-ни-це. По бла-го-сло-ве-нию же ба-тюш-ки Се-ра-фи-ма го-во-ри-ла она мне: «Ба-тюш-ка Се-ра-фим ска-зал, что клад-би-щен-ская цер-ковь у нас бу-дет во имя Пре-об-ра-же-ния Гос-под-ня, за-пом-ни!» А я на это воз-ра-зи-ла ей, что ведь на клад-би-щах, ка-жет-ся, все-гда стро-ят-ся церк-ви Всем свя-тым. «Так, - от-ве-ти-ла она,- но ба-тюш-ка Се-ра-фим ска-зал, что пре-стол Всех свя-тых бу-дет еще ра-нее устро-ен». (Впо-след-ствии пред-ска-за-ние сбы-лось, ибо в 1847 го-ду в церк-ви в честь Тих-вин-ской ико-ны Бо-жи-ей Ма-те-ри был устро-ен при-дел Всех свя-тых, а клад-би-щен-ская цер-ковь по-стро-и-лась уже по-сле, в 1855 го-ду, во имя Пре-об-ра-же-ния Гос-под-ня). А о стес-нен-ных сред-ствах оби-те-ли все-гда ей го-ва-ри-вал ба-тюш-ка: «Убо-гий Се-ра-фим мог бы обо-га-тить вас, но это не по-лез-но; я мог бы и зо-лу пре-вра-тить в зла-то, но не хо-чу; у вас мно-гое не умно-жит-ся, а ма-лое не ума-лит-ся! В по-след-нее вре-мя бу-дет у вас и изоби-лие во всем, но то-гда уже бу-дет и ко-нец все-му!»
Де-вят-на-дца-ти-лет-няя по-движ-ни-ца схи-мо-на-хи-ня Мар-фа, пре-ста-вив-ша-я-ся ко Гос-по-ду, бы-ла на-зна-че-на, по сло-вам пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма, на-чаль-ни-цей над ди-ве-ев-ски-ми си-ро-та-ми в Цар-ствии Небес-ном, в оби-те-ли Бо-жи-ей Ма-те-ри, о чем пре-по-доб-ный так ска-зал ста-ри-це Ев-до-кии Еф-ре-мовне: «У Гос-по-да 12-ть апо-сто-лов, у Ца-ри-цы Небес-ной 12-ть дев, так и вас 12-ть у ме-ня. Как Гос-подь из-брал Ека-те-ри-ну му-че-ни-цу Се-бе в неве-сты, так и я из 12-ти дев из-брал се-бе в неве-сты в бу-ду-щем - Ма-рию. И там она над ва-ми бу-дет стар-шей!».
Так-же пре-по-доб-ный Се-ра-фим ска-зал о том, что со вре-ме-нем мо-щи Ма-рии Се-ме-нов-ны - схи-мо-на-хи-ни Мар-фы - бу-дут по-чи-вать от-кры-то в оби-те-ли, ибо она так уго-ди-ла Гос-по-ду, что удо-сто-и-лась нетле-ния! При этом ба-тюш-ка Се-ра-фим за-ме-чал: «Вот, ма-туш-ка, как важ-но по-слу-ша-ние! Вот Ма-рия-то на что мол-ча-ли-ва бы-ла и ток-мо от ра-до-сти, лю-бя оби-тель, пре-сту-пи-ла за-по-ведь мою и рас-ска-за-ла ма-лое, а все же за то при вскры-тии мо-щей ее в бу-ду-щем пре-да-дут-ся тле-нию од-ни толь-ко уста ее!»
Впо-след-ствии Прас-ко-вья Се-ме-нов-на, сест-ра пре-по-доб-ной Мар-фы, по вы-бо-ру се-стер неко-то-рое вре-мя бы-ла на-чаль-ни-цей Мель-нич-ной об-щи-ны. В кон-це жиз-ни, в смут-ные для оби-те-ли вре-ме-на 1862 го-да она ста-ла юрод-ство-вать, на что бла-го-слов-лял ее прп. Се-ра-фим, го-во-ря: «Ты, ра-дость моя, пре-вы-ше ме-ня!» То-гда же она удо-сто-и-лась ви-де-ния Бо-жи-ей Ма-те-ри вме-сте с прп. Се-ра-фи-мом. Ца-ри-ца Небес-ная ей на-ка-за-ла: «Ты вы-правь де-ла Мо-ей оби-те-ли, на-стой в прав-де, об-ли-чи!». Как ни от-ка-зы-ва-лась Прас-ко-вья Се-ме-нов-на, ссы-ла-ясь на свою негра-мот-ность, Бо-го-ма-терь три-жды по-вто-ри-ла ей Свое при-ка-за-ние.
За по-слу-ша-ние Ца-ри-це Небес-ной и ба-тюш-ке Се-ра-фи-му она без-бо-яз-нен-но об-ли-ча-ла тво-рив-ших де-ла неправ-ды в оби-те-ли, на-чи-ная с ар-хи-ерея, и по да-ру про-зор-ли-во-сти пред-ска-за-ла даль-ней-ший ход со-бы-тий и вос-ста-нов-ле-ние спра-вед-ли-во-сти. По пред-ска-за-нию прп. Се-ра-фи-ма она вско-ре по-сле это-го мир-но скон-ча-лась 1/14 июня 1862 го-да в празд-ник Воз-не-се-ния Гос-под-ня, по-сле Со-бо-ро-ва-ния, при-ча-ще-ния Свя-тых Тайн и про-чте-ния над нею от-ход-ной.
Брат их, Иван Се-ме-но-вич, так-же окон-чил жизнь в мо-на-ше-ском чине в Са-ров-ской пу-сты-ни. Имея по-слу-ша-ние при-врат-ни-ка в Са-ро-ве, он рас-ска-зы-вал: «Бу-дучи мир-ским кре-стья-ни-ном, я ча-сто ра-бо-тал у ба-тюш-ки Се-ра-фи-ма, и мно-го-мно-го чуд-но-го он мне пред-ска-зы-вал о Ди-ве-е-ве и все-гда го-во-рил: «Ес-ли кто мо-их си-рот-де-ву-шек оби-дит, тот ве-лие по-лу-чит от Гос-по-да на-ка-за-ние; а кто за-сту-пит за них и в нуж-де за-щи-тит и по-мо-жет, изо-льет-ся на то-го ве-лия ми-лость Бо-жия свы-ше. Кто да-же серд-цем воз-дохнет да по-жа-ле-ет их, и то-го Гос-подь на-гра-дит. И ска-жу те-бе, ба-тюш-ка, помни: счаст-лив всяк, кто у убо-го-го Се-ра-фи-ма в Ди-ве-е-ве про-бу-дет сут-ки, от утра и до утра, ибо Ма-терь Бо-жия, Ца-ри-ца Небес-ная, каж-дые сут-ки по-се-ща-ет Ди-ве-е-во!» Пом-ня за-по-ведь ба-тюш-ки-ну,- до-бав-лял при-врат-ник,- я все-гда это го-во-рил и всем го-во-рю».
Три его до-че-ри по-том по-сту-пи-ли в Ди-ве-ев-скую об-щи-ну. Од-на из них, Еле-на Ива-нов-на, вы-шла за-муж за ду-хов-но-го дру-га прп. Се-ра-фи-ма, Н.А. Мо-то-ви-ло-ва, и бы-ла для оби-те-ли бла-го-де-тель-ни-цей и «ве-ли-кой гос-по-жой», как на-зы-вал ее еще в дет-стве ба-тюш-ка Се-ра-фим, при-ка-зы-вая се-стре кла-нять-ся ей, ма-лень-кой де-воч-ке, в но-ги. Еле-на Ива-нов-на бы-ла един-ствен-ной из при-сут-ство-вав-ших на по-гре-бе-нии прп. Се-ра-фи-ма в 1832 г. и до-жив-ших до его про-слав-ле-ния в 1903 г. Ов-до-вев, по-след-ние го-ды жиз-ни она жи-ла в Ди-ве-е-во. Умер-ла Еле-на Ива-нов-на в пре-клон-ных го-дах в 1910 г., пе-ред смер-тью бы-ла тай-но по-стри-же-на в мо-на-ше-ство.
В мо-на-сты-ре бы-ло мно-го се-стер из ро-да Ми-лю-ко-вых вплоть до его за-кры-тия в 1927 г.
По-сле воз-об-нов-ле-ния мо-на-сты-ря Гос-подь див-но от-ме-тил день па-мя-ти свя-той пре-по-доб-ной схи-мо-на-хи-ни Мар-фы освя-ще-ни-ем Пре-об-ра-жен-ско-го со-бо-ра. По-стро-ен-ный в 1917 г. и не освя-щен-ный, ра-зо-рен-ный в го-ды со-вет-ской вла-сти со-бор был пе-ре-дан вос-ста-нав-ли-ва-ю-ще-му-ся мо-на-сты-рю в 1991 г. До 1998 г. со-бор ре-ста-ври-ро-вал-ся, освя-ще-ние его непред-на-ме-рен-но сов-па-ло с днем бла-жен-ной кон-чи-ны свя-той.
По вос-по-ми-на-ни-ям мо-на-хи-ни Ди-ве-ев-ско-го мо-на-сты-ря Се-ра-фи-мы Бул-га-ко-вой, до раз-го-на оби-те-ли в 1927 г. хра-нил-ся порт-рет схи-мо-на-хи-ни Мар-фы, на-пи-сан-ный сест-ра-ми сра-зу же по-сле ее смер-ти. По сви-де-тель-ству про-то-и-е-рея Сте-фа-на Ля-шев-ско-го, кро-ме это-го порт-ре-та, был на-пи-сан его ма-туш-кой (Ка-пи-то-ли-ной За-ха-ров-ной Ля-шев-ской, впо-след-ствии мон. Ма-рия) жи-тий-ный об-раз схим. Мар-фы со сле-ду-ю-щи-ми клей-ма-ми: схим. Мар-фа но-сит кир-пи-чи на-верх стро-я-щей-ся Рож-де-ствен-ской церк-ви; ба-тюш-ка Се-ра-фим по-стри-га-ет ее в схи-му; ба-тюш-ка Се-ра-фим с ней и с Прас-ко-вьей Се-ме-нов-ной мо-лит-ся с за-жжен-ны-ми све-ча-ми о Ди-ве-е-ве; вос-хож-де-ние ду-ши схим. Мар-фы к Пре-сто-лу Бо-жию; Ца-ри-ца Небес-ная и схим. Мар-фа в ви-де-нии в церк-ви; три свя-тые мо-гил-ки. В на-сто-я-щее вре-мя ме-сто-на-хож-де-ние порт-ре-та схим. Мар-фы неиз-вест-но, жи-тий-ный об-раз на-хо-дит-ся за гра-ни-цей.
В 2000 г. схи-мо-на-хи-ня Мар-фа при-чис-ле-на к ли-ку мест-но-чти-мых свя-тых Ни-же-го-род-ской епар-хии, и ныне ее мо-щи по-чи-ва-ют в хра-ме Рож-де-ства Бо-го-ро-ди-цы в Се-ра-фи-мо-Ди-ве-ев-ском мо-на-сты-ре.
Мо-лит-ва-ми сей пре-по-доб-ной от-ро-ко-ви-цы Гос-подь да по-ми-лу-ет нас. Аминь.
Молитвы
Тропарь преподобной Марфе Дивеевской
Равноа́нгельное житие́ стяжа́вшая, ди́вная отрокови́це и собесе́днице Преподо́бнаго Серафи́ма, Госпоже́ и ма́ти на́ша Ма́рфо, ны́не в нетле́нных моще́х почива́еши и у Престо́ла Бо́жия предстои́ши, моли́ о на́с Ми́лостиваго Бо́га Небе́снаго, Диве́ева нача́льнице.
Перевод: Подобное ангелам житие приобретшая, удивительная дева и собеседница , госпожа и мать наша Марфа, сейчас ты почиваешь нетленными и предстоишь у , моли о нас Милостивого Бога Небесного, начальница Дивеева.
Тропарь преподобным Александре, Марфе и Елене Дивеевским
Яви́лися есте́ земли́ Росси́йския украше́ние, нача́льницы оби́тели Диве́евския преподо́бныя ма́тери на́ша Алекса́ндро, Ма́рфо и Еле́но, благослове́ние Цари́цы Небе́сныя исполнившия и дерзнове́ние ко Го́споду стяжавшия, моли́те у престо́ла Пресвяты́я Тро́ицы о спасе́нии ду́ш на́ших.
Перевод: Вы стали украшением Российской земли, начальницы обители Дивеевской матери наши Александра, Марфа и Елена, Царицы Небесной исполнившие и ко Господу заслужившие, молите у о спасении душ наших.
Кондак преподобной Марфе Дивеевской
Небе́сною кро́тостию, молча́нием и неземно́ю ра́достию испо́лнилася еси́, юная и невиданная досе́ле в Дивееве отрокови́це, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, в вели́кую схи́му от преподо́бнаго Серафи́ма облече́нная; те́мже водвори́лася еси́ с му́дрыми де́вами в Небе́сном черто́зе и со А́нгелы Всецарю́ непреста́нно предстои́ши.
Перевод: Небесной , молчанием и неземной радостью наполнилась ты, юная и невиданная до сих пор в Дивееве дева, преподобная мать наша Марфа, постриженная в великую преподобным Серафимом, потому и нашла жительство ты вместе с мудрыми девами () в Небесном чертоге и с Ангелами Царю всех непрестанно предстоишь.
Кондак преподобным Александре, Марфе и Елене Дивеевским
Диве́евския свети́льницы всесве́тлыя, преподо́бныя ма́тери на́ша Алекса́ндро, Ма́рфо и Еле́но, в поще́нии, бде́нии, моли́тве и труде́х до́бре подвиза́лися есте́ и по сме́рти на́с освещаете чуде́с источеньми и исцеля́ете неду́гующих души́; моли́те Христа́ Бо́га грехо́в оставле́ние дарова́ти любо́вию чту́щим святу́ю па́мять ва́шу.
Перевод: Дивеевские светильники преяркие, преподобные матери наши Александра, Марфа и Елена, в пощении, молитве и трудах хорошо и после смерти освещаете нас потоками чудес и исцеляете больные души. Молите Христа Бога даровать прощение грехов всем с любовью почитающим святую память вашу.
Величание преподобным Александре, Марфе и Елене Дивеевским
Ублажа́ем ва́с, преподо́бныя ма́тери на́ша Алекса́ндро, Ма́рфо и Еле́но, и чти́м святу́ю па́мять ва́шу, вы́ бо моли́те о на́с Христа́ Бо́га на́шего.
Молитва преподобной Марфе Дивеевской
О, преподо́бная и богоно́сная ма́ти Ма́рфо, Диве́евская ра́досте и похвало́, о́трасль ди́вная семе́йства пра́веднаго и плод святы́й ро́да благочести́ваго, измла́да со сро́дники твои́ми к преподо́бному Серафи́му Саро́вскому притека́вшая, за послуша́ние ему́ по благода́ти Боже́ственней всесоверше́нно уцелому́дрившаяся, сотаи́нницею его́ ста́вшая и вели́кий а́нгельский о́браз от руки́ его́ прия́вшая, в ле́тех ма́лых испо́лнила еси́ вся благопотре́бная и в Ца́рствие Небе́сное душе́ю твое́ю де́вственною взошла́ еси́, ста́рцу свято́му твоему́ уневе́щенная. Моли́ся за ны, недосто́йныя и злонра́вныя, чту́щыя с любо́вию па́мять твою́, да очи́стит Госпо́дь ны от вся́кия скве́рны душе́вныя и теле́сныя, заступи́т, спасе́т, поми́лует и сохрани́т ны Свое́ю благода́тию. Ами́нь.
Каноны и Акафисты
Акафист преподобной Марфе Дивеевской
Текст утвержден Священным Синодом
Русской Православной Церкви
28 декабря 2018 года (журнал № 127)
Кондак 1
Избра́ннице Царя́ Небе́снаго, преподо́бней ма́тери на́шей Ма́рфе, в беда́х и ско́рбех ско́рой помо́щнице благода́рственное пе́ние прино́сим. Ты же, иму́щая предста́тельство пред Го́сподем, моли́ся о нас, любо́вию тебе́ зову́щих:
Икос 1
А́нгели на небеси́ ра́довахуся, ви́дяще доброде́тельное житие́ твое́, преподо́бная ма́ти Ма́рфо: явила́ся бо еси́ вои́стину иска́тельница Небе́снаго Би́сера, Иису́са Христа́. Мы же, зря́ще по́двиги и труды́ твоя́, благода́рственно воспису́ем ти такова́я:
Ра́дуйся, плоды́ Ду́ха Свята́го в себе́ стяжа́вшая;
ра́дуйся, к ти́хому приста́нищу нас направля́ющая.
Ра́дуйся, окамене́нная сердца́ на́ша во умиле́ние приводя́щая;
ра́дуйся, посреде́ скорбе́й ди́вный поко́й нам посыла́ющая.
Ра́дуйся, от нечая́нныя сме́рти нас огражда́ющая;
ра́дуйся, от ко́зней диа́вольских нас заступа́ющая.
Ра́дуйся, из пучи́ны грехо́в нас изводя́щая;
ра́дуйся, ко престо́лу Госпо́дню сердца́ на́ша вознося́щая.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 2
Ви́де Влады́ка Небе́с души́ твоя́ добро́ту, я́ко уподо́билася еси́ му́дрым де́вам, вся́кую сла́дость и сла́ву земну́ю презре́вши. И мы вси, иму́ще такову́ю предста́тельницу о нас недосто́йных, прославля́ем просла́вльшаго тя Го́спода и пое́м Ему́: Аллилу́иа.
Икос 2
Ра́зум Небе́сный тебе́ дарова́ся, ма́ти Ма́рфо, егда́ послу́шала еси́ гла́са Бо́жия и, ше́дши с сестро́ю твое́ю в пу́стынь Саро́вскую, ста́рца Серафи́ма дости́гла еси́. Те́мже убла́жающе тя взыва́ем си́це:
Ра́дуйся, измла́да в познании Бога ди́вно умудри́вшаяся;
ра́дуйся, а́ки еле́нь ко исто́чнику благода́ти Бо́жия устреми́вшаяся.
Ра́дуйся, а́нгельское житие́ нам явля́ющая;
ра́дуйся, в стра́се Бо́жием нас наставля́ющая.
Ра́дуйся, в терпе́нии и смире́нии свое́м Христу́ Бо́гу подража́вшая;
ра́дуйся, о проще́нии грехо́в сле́зы пролива́вшая.
Ра́дуйся, вся плотски́я по́хоти Бо́га ра́ди умертви́вшая;
ра́дуйся, мно́ги ко́зни лука́ваго победи́вшая.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 3
Си́ла Вы́шняго осени́ Серафи́ма преподо́бнаго, егда́ благослови́ на и́ноческое житие́ прише́дшую к нему́ ма́терь на́шу Ма́рфу. Мы же, дивя́щеся таково́й Прему́дрости Бо́жией, вопие́м Христу́ Бо́гу: Аллилу́иа.
Икос 3
Иму́щи оби́тель Диве́евская превели́кое сокро́вище, вседраги́я мо́щи твоя́, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, лику́ет, и мы о сем ра́дости исполня́емся и с любо́вию воспева́ем тебе́ такова́я:
Ра́дуйся, из пучи́ны отча́яния нас извлека́ющая;
ра́дуйся, во страда́ниих Бо́га хвали́ти науча́ющая.
Ра́дуйся, мглу сомне́ний на́ших разсеява́ющая;
ра́дуйся, изнемога́ющия си́лы на́ша на бо́дрость прелага́ющая.
Ра́дуйся, от тесноты́ земны́я горе́ ны вознося́щая;
ра́дуйся, ми́лости у Го́спода нам прося́щая.
Ра́дуйся, ду́ши на́ша от вся́кия скве́рны охраня́ющая;
ра́дуйся, в Небе́снем гра́де нас предваря́ющая.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 4
Бу́рю помышле́ний претерпе́вши и диа́вольския си́лы победи́вши, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, пришла́ еси́ в приста́нище ти́хое и безмяте́жное, иде́же пое́ши со все́ми а́нгельскими си́лами хвалу́ Бо́гови: Аллилу́иа.
Икос 4
Слы́шахом о тебе́, ма́ти Ма́рфо, я́ко ди́вно от мирски́я суеты́ к мона́шескому по́двигу призвана́ бе, и еще́ ю́на су́щи отве́рглася еси́ во́ли своея́, и в зна́мение отсече́ния ея́ постри́гла еси́ власы́ главы́ своея́. Сие́ у́бо произволе́ние похваля́юще, воспева́ем ти такова́я:
Ра́дуйся, благо́е и́го Христово на себе́ возложи́вшая;
ра́дуйся, ду́ши на́ша све́том ве́ры просвети́вшая.
Ра́дуйся, нас во страда́ниих душе́вных подкрепля́ющая;
ра́дуйся, нас красото́ю любве́ украша́ющая.
Ра́дуйся, Бо́гом на Небеси́ и на земли́ просла́вленная;
ра́дуйся, вене́ц сла́вы и бога́тство нетле́нныя прии́мшая.
Ра́дуйся, от суеты́ мирски́я нас огражда́ющая;
ра́дуйся, незло́бие и кро́тость в сердца́ на́ша вселя́ющая.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 5
Богото́чныя струи́ произлива́ются тобо́ю, ма́ти на́ша Ма́рфо, всем бо се́рдцем прилепи́лася еси́ ко еди́ному Ве́чному Животу́ и Красоте́ неизрече́нней, Иису́су Христу́, пою́щи Ему́: Аллилу́иа.
Икос 5
Ви́деша сестры́ твоя́, преподо́бная мати Ма́рфо, я́ко чу́до пресла́вное сотвори́ с тобо́ю Госпо́дь: чрез служи́теля бо Своего́ Серафи́ма сподо́би тя ве́дети ве́лия обетова́ния, я́же о сла́ве Диве́евстей. Сего́ ра́ди тебе́, вели́цей уго́днице Бо́жией, взыва́ем си́це:
Ра́дуйся, соверше́нства А́нгельскаго во о́трочестве дости́гшая;
ра́дуйся, за́поведи преподо́бнаго николи́же преступи́вшая.
Ра́дуйся, а́гнице Христо́ва, на земли́ благоче́стно пожи́вшая;
ра́дуйся, ю́ности и красоты́ своея́ не пощади́вшая.
Ра́дуйся, послуша́нию нас науча́ющая;
ра́дуйся, целому́дрие и чистоту́ восхваля́ющая.
Ра́дуйся, к жела́ний Кра́ю прише́дшая;
ра́дуйся, возлю́бленнаго Спа́са и Го́спода узре́вшая.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 6
Пропове́дует оби́тель Диве́евская ско́рое заступле́ние и предста́тельство твое́ пред Го́сподем. Ты же, я́ко улучи́вшая дерзнове́ние ко Влады́це, не забу́ди ны, земна́я ча́да твоя́, вопию́щая Бо́гу: Аллилу́иа.
Икос 6
Возсия́, я́ко кра́сная заря́, прехожде́ние твое́, ма́ти Ма́рфо, от земли́ на Не́бо. Сподо́билася еси́ получи́ти ми́лости от Го́спода и Пречи́стыя Ма́тере Его́ в Небе́сных оби́телях. Сему́ Бо́жию о тебе́ благоволе́нию дивя́щеся, воспева́ем си́це:
Ра́дуйся, Честне́йшия Богоро́дицы похвале́ние,
ра́дуйся, о́бразе и́стиннаго смире́ния.
Ра́дуйся, вели́кая наста́внице терпе́ния;
ра́дуйся, лю́бящим и чту́щим тя хода́таице спасе́ния.
Ра́дуйся, честно́е Христо́во избра́ние;
ра́дуйся, непоро́чное Бо́гови благоуха́ние.
Ра́дуйся, боголюби́вых душ увеселе́ние;
ра́дуйся, оби́тели Диве́евския щи́те и огражде́ние.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 7
Яви́ человеколю́бец Госпо́дь молитвенницу об обители Дивеевския тя, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, да вси сохраня́еми предста́тельством твои́м воззову́т Го́сподеви: Аллилу́иа.
Икос 7
Но́вое чу́до пове́да о тебе́, ма́ти Ма́рфо, преподо́бный Серафи́м всем приходя́щим к нему́ во дни кончи́ны твоея́; рече́ бо, я́ко мно́гих грехо́в изба́вятся припа́дающии ко гро́бу твоему́ и зову́щии тебе́ такова́я:
Ра́дуйся, от ю́ности Бо́гу послужи́вшая;
ра́дуйся, на земли́ благоче́стно пожи́вшая.
Ра́дуйся, ко врато́м жи́зни ве́чныя нас приводя́щая;
ра́дуйся, во Ца́рствии Небе́снем пребыва́ющая.
Ра́дуйся, я́ко тобо́ю сла́дости духо́вныя насыща́емся;
ра́дуйся, я́ко моли́твою твое́ю укрепля́емся.
Ра́дуйся, оби́льно исцеле́ния источа́ющая;
ра́дуйся, моли́тися приле́жно нас призыва́ющая.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 8
Стра́нствие земно́е сконча́вши, вознесла́ся еси́, а́ки чи́стая голуби́ца, в неве́стник Христо́в, иде́же пое́ши со все́ми послужи́вшими Бо́гу хвале́бную песнь: Аллилу́иа.
Икос 8
Вся и́нокини возра́довашася, егда́ А́нгели прия́ша честну́ю ду́шу твою́, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, и вознесо́ша ю́ во оби́тели го́рния, иде́же ны́не предстои́ши Пресвяте́й Тро́ице. Мы же, дивя́щеся человеколю́бию Бо́жию, вопие́м ти такова́я:
Ра́дуйся, гла́су Боже́ственныя благода́ти приле́жно внима́вшая;
ра́дуйся, сла́дкий мед и́стины и спасе́ния взыска́вшая.
Ра́дуйся, всю сла́ву земну́ю попра́вшая;
ра́дуйся, дух твой горе́ возноси́вшая.
Ра́дуйся, в пресве́тлый черто́г Жениха́ твоего́ вше́дшая;
ра́дуйся, вене́ц воздая́ния прие́мшая.
Ра́дуйся, Христо́вою любо́вию уязвле́нная;
ра́дуйся, в бра́чную оде́жду облече́нная.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 9
А́нгели на Небеси́ и челове́цы на земли́ вку́пе возра́довахуся о обрете́нии честны́х моще́й твои́х, преподо́бная ма́ти Ма́рфо. Мы же, ны́не благодаря́ще Го́спода, я́ко дарова́ нам засту́пницу и моли́твенницу благу́ю, вопие́м Ему́: Аллилу́иа.
Икос 9
Вети́и многовеща́ннии не возмо́гут досто́йно изобрази́ти вели́чие благодея́ний Бо́жиих, угото́ванных во Ца́рствии Небе́снем всем лю́бящим Го́спода. Мы же, ма́ти Ма́рфо, я́ко соприча́стнице ра́дости неоскудева́емыя, во умиле́нии се́рдца взыва́ем ти си́це:
Ра́дуйся, на житие́ вре́менное, я́ко на стра́нствие, взира́вшая;
ра́дуйся, и́ноческаго чи́на измла́да иска́вшая.
Ра́дуйся, а́нгельски в рай вознесе́нная;
ра́дуйся, Го́сподом благослове́нная.
Ра́дуйся, всесве́тлаго Ца́рства Христо́ва насле́днице;
ра́дуйся, безпло́тных чино́в собесе́днице.
Ра́дуйся, сла́дость Небе́сную во ве́ки вкуша́ющая;
ра́дуйся, те́плою моли́твою сердца́ на́ша согрева́ющая.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 10
Спасти́ся хотя́щи душа́м на́шим, ма́ти Ма́рфо, мо́лиши непреста́нно ми́лостиваго Го́спода, да не лиши́т нас насле́дия Небе́снаго Ца́рствия Своего́, пою́щих Ему́: Аллилу́иа.
Икос 10
Кре́пость необори́мая к тебе́ прибега́ющих была́ еси́, ма́ти Ма́рфо. Бу́ди и ны́не нам защи́тница от вся́ких наве́тов вра́жиих, ско́рая же помо́щница в ну́ждах и ско́рбех, да любо́вию зове́м ти такова́я:
Ра́дуйся, Христа ́да́же до сме́рти возлюби́вшая:
ра́дуйся, тве́рдую ве́ру в про́мысл Бо́жий яви́вшая.
Ра́дуйся, несумне́нную наде́жду на милосе́рдие Госпо́дне показа́вшая;
ра́дуйся, нелицеме́рною любо́вию нас объя́вшая.
Ра́дуйся, помраче́нное о́ко душ на́ших просвеща́ющая;
ра́дуйся, в до́брых де́лех нас му́дро наставля́ющая.
Ра́дуйся, ми́лости прося́щим подаю́щая;
ра́дуйся, путь к Небеси́ нам указу́ющая.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 11
Пе́ние всеумиле́нное прино́сим ти, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, пред [ракою мощей и] святы́м о́бразом твои́м предстоя́ще и моля́щеся приле́жно. Да укрепи́т Госпо́дь ве́ру правосла́вную во Оте́честве на́шем и искорени́т в нем вся е́реси и раско́лы; да вси лю́дие еди́ными усты́ и еди́ным се́рдцем сла́вят Бо́га, пою́ще Ему́: Аллилу́иа.
Икос 11
Светоза́рно свети́ло бу́ди нам, ма́ти на́ша Ма́рфо, путеводя́щи от земли́ на Не́бо, да возмо́жем и мы в житии́ на́шем прославля́ти Вели́кое и Сла́вное И́мя Пресвяты́я Тро́ицы и воспева́ти тебе́ си́це:
Ра́дуйся, спаси́тельнаго безмо́лвия люби́тельнице;
ра́дуйся, соверше́ннаго терпе́ния храни́тельнице.
Ра́дуйся, во́льныя нищеты́ крест прии́мшая;
ра́дуйся, посто́м и бде́нием Бо́гу угоди́вшая.
Ра́дуйся, путь пра́вый в Ца́рствие Небе́сное нам указу́ющая;
ра́дуйся, духо́вную му́дрость нам да́рующая.
Ра́дуйся, к Бо́гу все́ю душе́ю прилепля́тися науча́ющая;
Ра́дуйся, друг дру́га люби́ти нас призыва́ющая.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 12
Благода́ть и ми́лость испроси́ нам у Бо́га, ма́ти преподо́бная, вразумля́ющую и укрепля́ющую нас в де́ле спасе́ния, да не безпло́дны яви́мся в час суда́ Бо́жия, пою́ще: Аллилу́иа.
Икос 12
Пою́ще и сла́вяще преди́вное прославле́ние твое́, ублажа́ем тя, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, я́ко те́плую моли́твенницу о нас пред Го́сподем, и с любо́вию возглаша́ем ти такова́я:
Ра́дуйся, благода́тию Пресвята́го Ду́ха приосене́нная;
ра́дуйся, во оде́жду нетле́ния облече́нная.
Ра́дуйся, неме́ркнущим све́том ду́ши на́ша озаря́ющая;
ра́дуйся, на доброде́лание нас наставля́ющая.
Ра́дуйся, Еди́наго Го́спода во вся дни живота́ своего́ иска́вшая;
ра́дуйся, в Нем наме́рения полага́вшая.
Ра́дуйся, оби́тель Богома́тернюю возлюби́вшая;
ра́дуйся, да́же до конца́ в ней пожи́вшая.
Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.
Кондак 13
О, прехва́льная и пресла́вная преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо! Приими́ ми́лостивно от нас сие́ ма́лое моле́ние, в похвалу́ тебе́ приноси́мое, и, предстоя́щи ны́не Престо́лу Царя́ ца́рствующих, моли́ всеблага́го Бо́га проба́вити ми́лость свою́ на ны и на ро́ды родо́в на́ших, утверди́ти ны в правове́рии и благоче́стии, да воспева́ем Ему́ чи́стым се́рдцем: Аллилу́иа.
Этот кондак читается трижды, затем 1-й икос и 1-й кондак.
Молитва
О, богому́драя и ди́вная отрокови́це, сосу́де Благода́ти Бо́жия, в простоте́ голуби́ней пожи́вшая, кро́тостию небе́сною, чистото́ю и послуша́нием просия́вшая, сотаи́ннице преподо́бнаго Серафи́ма, нача́льнице Диве́евских сесте́р в оби́телех Небе́сных, госпоже́ и ма́ти на́ша Ма́рфо! Бу́ди лю́бящим и чту́щим тя хода́таица спасе́ния, в стра́се Бо́жием нас утверди́, да го́рняя му́дрствуем, а не земна́я, изнемога́ющия си́лы на́ша на бо́дрость премени́, в любви́ и единомы́слии укрепи́ и помяни́ нас, гре́шных, у Престо́ла Бо́жия во Ца́рствии Небе́снем. Ами́нь.
Житие св. Пелагии (Серебренниковой)
Р одилась Пелагия Ивановна в 1809 г. в Арзамасе, росла в доме сурового отчима. По рассказам матери, она с детства отличалась странностями, и мать поскорее постаралась выдать замуж «дурочку». Два сына и дочь Пелагии Ивановны умерли в младенчестве. Когда молодые супруги побывали у преп. Серафима в Сарове, он долго беседовал с Пелагией, дал ей четки и сказал: «Иди, матушка, немедля в мою обитель, побереги моих сирот-то, и будешь ты свет миру». После этого она с каждым днем как будто все более стала терять рассудок: стала бегать по улицам Арзамаса, безобразно крича, а ночью молилась на паперти церкви. Муж не понимал ее подвига, бил ее и издевался, приковывал на цепь. Однажды по его просьбе городничий жестоко наказал Пелагию Ивановну, мать рассказывала: «Клочьями висело ее тело, кровь залила всю комнату, а она хотя бы охнула». После этого городничий увидел во сне котел со страшным огнем, уготованный для него за истязание избранной рабы Христовой.
После многих лет ее страданий родственники наконец отпустили блаженную в Дивеево. Здесь она в первое время продолжала безумствовать: бегала по монастырю, бросала камни, била окна в кельях, вызывала всех на оскорбления себя и побои. Становилась ногами на гвозди, прокалывая их насквозь, и всячески истязала свое тело. Питалась только хлебом и водой. Много лет, до старости, ходила она «на свою работу» - кидала кирпичи в яму с грязной водой. Все перекидает, потом лезет вытаскивать и снова кидает.
Во время смуты в обители блаженная по-своему воевала за правду - что ни попадалось под руку, все била да колотила, и даже, обличив архиерея, ударила его по щеке. После окончания смуты блаженная переменилась, полюбила цветы и стала заниматься ими. Игумения Мария ничего не предпринимала без ее совета. Всех в обители Пелагия Ивановна называла своими дочками и всем была истинной духовной матерью. Сохранилось много рассказов о случаях ее прозорливости. Прожив 45 лет в обители, блаженная скончалась 30 января/11 февраля 1884 года. Девять дней ее тело стояло в душном храме без малейшего изменения при большом стечении народа. Хотя была зима, она с головы до ног была осыпана живыми цветами, которые непрестанно разбирались и заменялись новыми.
31 июля 2004 года блаженная старица Пелагия Дивеевская была прославлена в лике местночтимых святых Нижегородской епархии. В октябре 2004 Архиерейским Собором было принято решение о ее общецерковном почитании. Святые мощи блаженной Пелагии, обретенные в сентябре 2004 года, положены для поклонения в Казанскую церковь Серафимо-Дивеевского монастыря.
Житие блаж Пелагеи Дивеевской.
В миру Ирина, родилась в 1795 году в селе Никольское Спасского уезда Тамбовской губернии. Родители ее, Иван и Дария, были крепостные крестьяне господ Булыгиных.
Когда девице минуло семнадцать лет, господа выдали ее замуж за крестьянина Федора. Ирина стала примерной женой и хозяйкой, и семья мужа полюбила ее за кроткий нрав, за трудолюбие, за то, что она усердно молилась дома и в храме, избегала гостей и общества и не выходила на деревенские игры. Так они прожили с мужем пятнадцать лет, но Господь не благословил их детьми. Через восемь лет муж Ирины умер.
Будучи несправедливо обвиненной своими хозяевами в краже, подверглась тяжким испытаниям и бежала в Киев, где скрывалась у старцев. Дважды по заявлению помещика ее находили, заключали в острог, а затем эпатировали обратно в поместье. Во время второго побега Ирина тайно приняла постриг с именем Параскева и получила благословение старцев на юродство Христа ради. Вскоре хозяева сами выгнали девушку.
Пять лет она бродила по селу, а затем около 30 лет жила в вырытых ею пещерах в Саровском лесу, проводя время в молитве. Временами ходила то в Саров, то в Дивеево. Окрестные крестьяне и паломники, приходившие в Саров, глубоко чтили подвижницу и просили ее молитв.
Осенью 1884 года подвижница пришла в Дивеевский монастырь и осталась в обители до конца своих дней.
Имя Прасковьи Ивановны было известно не только в народе, но и в высших кругах общества. Многие из высокопоставленных лиц, посещая Дивеевский монастырь, считали своим долгом побывать у нее. Собрано и описано много случаев прозорливости блаженной Паши.
Известно, что в 1903 году ее посетили император Николай II и императрица Александра Федоровна. Блаженная предрекла им скорое рождение долгожданного наследника, а также гибель России и царской династии, разгром Церкви и море крови. Царь не раз обращался к предсказаниям Параскевы. Незадолго до своей кончины блаженная часто молилась перед его портретом, предвидя скорую мученическую смерть государя.
Умирала блаженная тяжело и долго. Кому-то из сестер было открыто, что этими предсмертными страданиями она выкупала из ада души своих духовных чад.
Так описывает С.А. Нилус последнюю встречу с ней летом 1915 года:
"Когда мы вошли в комнату блаженной, и я увидал ее, то прежде всего был поражен происшедшей во всей ее внешности переменой. Это уже не была прежняя Параскева Ивановна, это была ее тень, выходец с того света. Совершенно осунувшееся, когда-то полное, а теперь худое лицо, впалые щеки, огромные, широко раскрытые, нездешние глаза, вылитые глаза равноапостольного князя Владимира в васнецовском изображении Киево-Владимирского собора".
Скончалась 22 сентября 1915 года в возрасте 120 лет. Могила ее находится у алтаря Троицкого собора Серафимо-Дивеевского монастыря.
В 2004 году на торжествах, посвященных 250-летию со дня рождения преподобного Серафима Саровского, состоялось прославление подвижницы в лике святых.
Житие блаж. Марии Фединой
М ария Захаровна Федина родилась в конце шестидесятых или в начале семидесятых годов XIX столетия в селе Голеткове Елатемского уезда Тамбовской губернии. Впоследствии ее спрашивали, почему она называется Ивановна. «Это мы все, блаженные, Ивановны по Иоанну Предтече», – отвечала она.
Родители ее Захар и Пелагия Федины умерли, когда ей едва минуло тринадцать лет. Первым умер отец. После смер
Мария с детства отличалась беспокойным характером и многими странностями. Она часто ходила в церковь, была молчалива и одинока, никогда ни с кем не играла, не веселилась, не занималась нарядами, всегда была одета в рваное, кем-нибудь брошенное платье. Господь особенно о ней промышлял, зная ее будущую ревность по Богу, и она часто во время работ видела перед глазами Серафимо-Дивеевский монастырь, хотя там никогда не бывала.
Через год по смерти отца умерла мать. Тут Марии совсем житья не стало от родных.
Однажды летом несколько женщин и девушек собрались идти в Саров, Мария отпросилась пойти с ними. Домой она уже не вернулась. Не имея постоянного пристанища, она странствовала между Саровом, Дивеевом и Ардатовом – голодная, полунагая, гонимая. Ходила она, не разбирая погоды, зимой и летом, в стужу и жару, в полую воду и в дождливую осень одинаково – в лаптях, часто рваных, без онуч. Однажды шла в Саров на Страстной неделе в самую распутицу по колено в воде, перемешанной с грязью и снегом; ее нагнал мужик на телеге, пожалел и предложил подвезти, она отказалась. Летом Мария, видимо, жила в лесу, потому что когда она приходила в Дивеево, то тело ее было сплошь усеяно клещами и многие ранки уже нарывали.
Чаще всего она бывала в Серафимо-Дивеевском монастыре. Некоторые сестры любили ее, чувствуя в ней необыкновенного человека, давали чистую и крепкую одежду вместо лохмотьев, но через несколько дней Мария вновь приходила во всем рваном и грязном, искусанная собаками и побитая злыми людьми. Иные монахини не понимали ее подвига, не любили и гнали, ходили жаловаться на нее уряднику, чтобы он освободил их от этой «нищенки». Урядник ее забирал, но сделать ничего не мог, потому как она представлялась совершенной дурочкой, и он отпускал ее. Мария снова шла к людям и часто, как бы ругаясь, обличала их в тайных грехах, за что многие ее не любили.
Никто никогда не слыхал от нее ни жалобы, ни стона, ни уныния, ни раздражительности или сетования на человеческую несправедливость. Это было главным в жизненном пути блаженной: внешне неприметное смирение, скрытое под видом грубости.
И Сам Господь за ее богоугодную жизнь и величайшее смирение и терпение прославил Марию Ивановну среди жителей. Начали они замечать: что она скажет или о чем предупредит, то сбывается, и у кого остановится, те получают благодать от Бога.
В Серафимо-Дивеевском монастыре существовала удивительная преемственность блаженных стариц. Первую из них, Пелагию Ивановну Серебренникову, благословил жить в Дивееве преподобный Серафим при личной встрече, говоря: «Иди, побереги моих сирот-то!» После того как она 47 лет «берегла сирот», незадолго до кончины, Пелагия Ивановна благословила остаться в монастыре Пашу, подвизавшуюся 30 лет в Саровском лесу, а затем почти столько же в Дивееве.
Мария Ивановна, в свою очередь, духовно окормлялась у Прасковьи Ивановны, к которой приходила советоваться. Сама Прасковья Ивановна (схимонахиня Параскева), предчувствуя кончину, говорила близким: «Я еще сижу за станом, а другая уже снует, она еще ходит, а потом сядет». А Марии Ивановне, благословив ее остаться в монастыре, сказала: «Только в мое кресло не садись».
В самый день смерти блаженной схимонахини Параскевы 22 сентября/5 октября 1915 года Мария Ивановна была в монастыре. Раздосадованные ее странностями, монахини выгнали ее, велев вовсе сюда не являться, а иначе они прибегнут к полиции. Ничего на это не сказала блаженная, повернулась и ушла.
Перед внесением в церковь гроба с телом блаженной Параскевы в монастырь приехал крестьянин и говорит:
– Какую рабу Божию прогнали вы из монастыря, она мне сейчас всю мою жизнь сказала и все мои грехи. Верните ее в монастырь, иначе потеряете навсегда.
За Марией Ивановной тотчас отправили посыльных. Она себя не заставила ждать и вернулась в монастырь в то время, когда Прасковья Ивановна лежала в гробу в церкви. Блаженная вошла и, оборотясь к старшей ризничей монахине Зиновии, сказала:
– Ты меня, смотри, так же положи, вот как Пашу.
Та рассердилась на нее, как она смеет себя сравнивать со схимонахиней Параскевой, и дерзко ей на это ответила. Мария Ивановна ничего не сказала. С тех пор она окончательно поселилась в Дивееве.
В монастыре Мария Ивановна жила сначала у монахини Марии, а затем игумения дала ей отдельную комнату. Комната была холодная и сырая, особенно пол. В ней блаженная прожила почти восемь лет. Здесь она приобрела сильнейший ревматизм. Сильно скорбела ее келейница мать Дорофея, видя, как постепенно Мария Ивановна наживает мучительную болезнь и лишается ног, но сделать ничего не могла.
Лишь тогда, когда народу, приходящего к блаженной, стало столько, что невозможно было поместиться в тесной комнате, игумения разрешила перевести ее в домик блаженной Параскевы Ивановны, где Мария Ивановна прожила два года.
Тех, кто с ней жил, она приучала к подвигу; за послушание и молитвы блаженной их подвиг становился посильным. Так, матери Дорофее блаженная не давала спать кроме как на одном боку, и если та ложилась на другой бок, она на нее кричала. Сама Мария Ивановна расщипывала у себя место на ноге до крови и не давала ему заживать.
Когда Мария Ивановна слегла из-за ревматизма, до изнеможения уставала монахиня Дорофея, всю ночь поднимая Марию Ивановну, и все «на минуточку». Однажды под утро до такой степени она ослабела, что говорит: «Как хочешь, Мария Ивановна, не могу встать, что хочешь делай». Мария Ивановна притихла. И вдруг просыпается Дорофея от страшного грохота: блаженная сама решила слезть, да не в ту сторону поднялась в темноте, упала рукой на стол и сломала ее в кисти. Кричала: «Караул!», призвать доктора и завязать руку в лубок, как тогда делали, не захотела, а положила руку на подушку и пролежала шесть месяцев в одном положении, не вставая и не поворачиваясь. Сделались у нее пролежни такие, что оголились кости и мясо висело клочьями. И опять все мучения перенесла Мария Ивановна безропотно; только через полгода рука начала срастаться и срослась неправильно, что видно на некоторых фотографиях.
Однажды мать Дорофея ушла в кладовую за молоком, далеко от келлии старицы, а самовар горячий подала на стол. Возвращается и слышит крик Марии Ивановны: «Караул!» Растерянная послушница сначала ничего не поняла, а потом так и осела от ужаса. Мария Ивановна в ее отсутствие решила налить себе чаю, открыла кран, а завернуть не сумела, и кипяток лился ей в колени до прихода матери Дорофеи. Обварилась блаженная до костей. Все тело сплошь покрылось волдырями, которые потом прорвались. Случилось это в самую жару, в июне. Господь хранил Свою избранницу, и только чудом она поправилась.
В Дивеевской обители много лет жил юродивый Онисим, говоривший о себе в женском роде. Рассудком и речью он был как младенец, душой же близок к Богу. Мария Ивановна называла его своим «женихом». Пока она могла ходить, блаженные расхаживали под ручку по монастырю и пели «Со святыми упокой...», наводя на окружающих ужас. Это было в страшные годы войны и революционных переворотов 1917 года.
Всю ночь с 17 на 18 июля 1918 года Мария Ивановна страшно ругалась и бушевала. Келейницу поразили слова: «Царевен – штыками, жиды проклятые!» Только спустя какое-то время в монастыре стало известно, что в эту ночь была убита царская семья.
Блаженная Мария Ивановна говорила быстро и много, иногда очень складно и даже стихами. После 1917 года она сильно ругалась, и очень грубо. Сестры не выдерживали и спрашивали:
– Мария Ивановна, что ты так ругаешься? Мамашенька (Прасковья Ивановна) так не ругалась.
– Хорошо было ей блажить при Николае. А ты поблажи-ка при советской власти!
5/18 августа 1919 года красноармейский отряд, нагрянувший в село Пузо, после зверских побоев и издевательств расстрелял блаженную Евдокию и ее келейниц Дарью, Дарью и Марию. Когда Марии Ивановне рассказали об этом, она произнесла страшные слова:
– Моим именем Пузо три раза сгорит, – и три раза в ладоши хлопнула. – Вон Дунины тряпки горят, ее кровь догорает.
И действительно, на третий день после этого случился пожар, горел дом той женщины, которая больше всех грабила Дунино добро. Осенью 1919 года село Пузо горело трижды. Мария Ивановна ругала пузинских жителей: «Предатели, на что Дуню предали, за то-то они наказаны Богом будут». И говорила, что Дуня выйдет мощами, понесут ее четыре епископа, будет четыре гроба, и народу будут тысячи, и тогда все восплачут, и неверующие уверуют. И еще сказала про колодец в селе Пузо: «Будет колодец до скончания века, все источники посохнут, а этот нет, и все из него будут пить».
Келейница Марии Ивановны жаловалась, что блаженная наводит на нее «головную боль». Вот раз приехал к блаженной военный чин, хочет войти. Время советское, голод. Мать Дорофея предупреждает Марию Ивановну:
– Человек «строгий» приехал. Ты чего не скажи! Про Царя не скажи!
– Не скажу.
Как только «строгий» вошел, Марию Ивановну «прорвало»:
– Когда правил Николашка, так была крупа и кашка. Николай хоть был дурак, а хлеб стоил-то пятак. А теперь «новый режим» – все голодные лежим.
Келейница была в ужасе от испуга, но неприятностей не последовало.
Священномученик Серафим (Чичагов) писал в «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», что Господь Бог посылает в Дивеево блаженных, Христа ради юродивых, чтобы они охраняли души сестер монастыря от дьявольских искушений, ведомых блаженным по присущему им дару прозорливости.
Схимонахине Анатолии (Якубович) блаженная за четыре года до ее выхода из затвора кричала:
– Схимница-свинница, вон из затвора.
Мать Анатолия была в затворе по благословению отца Анатолия (схимника Василия Саровского), но ей стала являться умершая сестра. Мать Анатолия напугалась, оставила затвор и стала ходить в церковь. Мария Ивановна говорила: «Ее бесы гонят из затвора, а не я».
Пришел однажды к Марии Ивановне мальчик, она сказала:
– Вот пришел поп Алексей.
Впоследствии, действительно став Саровским иеромонахом, он очень чтил ее и часто к ней ходил. Один раз пришел, сел и молчит. А она вдруг говорит: «Я вон мяса не ем, стала есть капусту да огурцы с квасом, и стала здоровее». Он ответил: «Хорошо».
С тех пор он перестал употреблять мясо, которое начал было есть из-за боязни разболеться.
Отцу Евгению Мария Ивановна сказала, что его будут рукополагать в Сарове. Он ей очень верил и всем заранее это рассказал. А его вдруг вызывают в Дивеево. Келейница блаженной, мать Дорофея, заволновалась. Рукополагали его в Дивееве. Дорофея с упреком сказала об этом Марии Ивановне, а та смеется и говорит:
– Тебе в рот, что ли, класть? Чем тут не Саров? Сама келлия Преподобного и все вещи его тут.
Один архиерей решил зайти к блаженной из любопытства, не веря в ее прозорливость.
Только он собрался войти, как Мария Ивановна закричала:
– Ой, Дорофея, сади, сади меня скорее на судно.
Села, стала браниться, ворчать, жаловаться на болезнь. Владыка пришел в ужас от такого приема и молча ушел. А в пути с ним сделалось расстройство желудка, он болел всю дорогу, стонал и жаловался.
Домик-келлия блаженной Прасковьи Ивановны, в который поселили Марию Ивановну, стоял у самых ворот. Известность и авторитет Марии Ивановны в 1920-е годы были так велики, что со всех сторон России люди тянулись к ней за советом и духовным утешением.
Представители советской власти сочли нужным вмешаться, видя опасность «пропаганды». Была вызвана игумения монастыря, и ей в самой резкой и грубой форме было заявлено, что если хоть один человек появится у блаженной, то она будет арестована вместе с ней и выслана «куда следует». После этого никто к блаженной не допускался из опасения привести угрозу в действие. Марию Ивановну перевели в богадельню, где она и прожила до закрытия монастыря. Игумения разрешила тайно обращаться к блаженной, передавать записки. А.Тимофиевич, посетивший Дивеево в 1926 году, передал записку с именами близких ему людей, прося молитв и благословения. Когда блаженной прочитали записку, она перекрестилась и сказала: «А ведь среди них будут епископы!» Через 15 лет юный келейник его друга детства, чье имя значилось в записке, стал епископом в эмиграции.
Однажды дивеевская сестра Прасковья Гришанова, будущая схимонахиня Никодима, была в недоумении, как поступить: блаженная под замком, спросить некого. Пошла она к дому, где жила Мария Ивановна, ходит вокруг, а блаженная ей и говорит в окошко: «Паша, открывай меня». – «Мамашенька, да как же я тебя открою?» – «А ключами, что у тебя на пояске висят». Паша взяла первый попавшийся и открыла большой замок. Получив совет от Марии Ивановны, Прасковья спросила в недоумении: «Мамашенька, а как закрою-то, каким ключом отпирала, не помню». – «А ты любым».
В 1925-1927 годах в Дивееве жили ссыльные архиереи Серафим (Звездинский) и Зиновий (Дроздов).
Епископ Зиновий, бывший когда-то на Тамбовской кафедре, спросил Марию Ивановну:
– Я кто?
– Ты поп, а митрополит Сергий – архиерей.
– А где мне дадут кафедру, в Тамбове?
– Нет, в Череватове.
Епископ Зиновий никогда больше никакой епархией не управлял. Декларации митрополита Сергия владыка Зиновий не принял и в конце 1927 года сам попросил митрополита об увольнении. Епископ Зиновий был арестован и скончался в заточении.
Советами блаженной пользовался и епископ Серафим (Звездинский). В Дивееве он сетовал Марии Ивановне на то, что у него нет полного единомыслия с игуменией Александрой.
– На одной лошади вывезут, – ответила блаженная.
Через несколько месяцев при разгоне Дивеевского монастыря владыку Серафима и игумению Александру арестовали и увезли в Нижний Новгород на одной телеге.
В свое время блаженная Параскева Ивановна сказала архиепископу Петру (Звереву) о «трех тюрьмах». Трижды отсидев, владыка не стал больше ничего бояться: «Четвертой не будет». Но блаженная Мария Ивановна через одну сестру остерегала его: «Пусть владыка сидит тихо, а то Царица Небесная от него откажется». В 1926 году его снова арестовали, приговорили к ссылке на Соловки на 10 лет. Когда владыку увозили, на вокзале он закричал: «Есть ли тут дивеевские?» В толпе были две дивеевские сестры. Он воскликнул: «Передайте от меня поклон блаженной Марии Ивановне!» Он надеялся на ее молитвы и прощался с ней – из Соловецкого лагеря ему не суждено было вернуться. Он скончался от тифа 25.01/7.02.1929 года.
31 декабря, под новый 1927 год блаженная сказала: «Старушки умирать будут... Какой год наступает, какой тяжелый год – уже Илия и Енох по земле ходят...» И правда, с 1 января две недели все время покойницы были, и даже не по одной в день.
На Крестопоклонной неделе Великого поста власти разогнали Саровский монастырь, а после Пасхи явились в Дивеево. По всему монастырю был устроен обыск, описывали казенные и проверяли личные вещи. В эти тяжелые дни Соня Булгакова (впоследствии монахиня Серафима) пошла к Марии Ивановне. Та сидела тихая, безмятежная.
– Мария Ивановна, поживем ли мы еще спокойно?
– Поживем.
– Сколько?
– Три месяца.
Начальство уехало. Все пошло своим чередом. Прожили так ровно три месяца, а под Рождество Пресвятой Богородицы, 7/20 сентября 1927 года, всем велели покинуть монастырь.
После закрытия монастыря Мария Ивановна жила три месяца в селе Пузо, затем ее перевезли в село Елизарьево, затем в Дивеево, потом в Вертьяново, а в 1930 году перевезли на хутор возле села Починок и, наконец, в Череватово.
Когда монастырь был закрыт, сестры оказались в миру. Мария Ивановна их ободряла, говорила, какие кого ждут испытания, кому сколько лет назначено в тюрьме сидеть. Сестра Евфросиния Лахтионова, будущая схимонахиня Маргарита, рассказывала о том, как сестры спрашивали блаженную:
– Маменька, когда же обратно в монастырь?
– Будет, будет вам монастырь, мы с матушкой казначеей (а матушка казначея к тому времени уже 5 лет покойницей была) начнем вас в монастырь вызывать. Только называться вы будете не по именам, а по номерам. Вот тебя, Фрося, будут звать «триста тридцать восемь». Мы тебя позовем с казначеей: «338!»
В тюрьме Евфросинии дали именно этот номер.
Матушке Никодиме Мария Ивановна сказала, что ей будет назначено воспитывать сирот, и дала ей двенадцать конфет. Действительно, спустя много лет ей пришлось воспитывать двенадцать детей-сирот.
Многим Мария Ивановна говорила об их будущей жизни. Одна из сестер как-то сказала блаженной:
– Ты все говоришь, Мария Ивановна, монастырь! Не будет монастыря!
– Будет! Будет! Будет! – и застучала изо всех сил по столу. И так по своему обыкновению разошлась, что разбила бы себе руку, если бы не помешали подложенные подушки.
Всем сестрам в будущем монастыре она назначала послушания: кому сено огребать, кому Канавку чистить, кому что, а Соне Булгаковой никогда ничего не говорила. Та расстраивалась и однажды спросила:
– Мария Ивановна, а я доживу до монастыря?
– Доживешь, – ответила та тихо и крепко сжала ей руку, до боли придавив к столику.
И действительно, монахиня Серафима дожила до возобновления церковной жизни в Дивееве. Некоторые случаи прозорливости, старческого окормления, обличения в тайных и явных грехах, случаи исцелений и различной помощи по молитвам блаженной Марии Ивановны приводятся ниже по ее воспоминаниям.
У женщины по имени Пелагия было двенадцать детей, и все они умирали в возрасте до пяти лет. В первые годы ее замужества, когда у нее умерло двое детей, Мария Ивановна пришла к ним в село, подошла к окнам ее дома и запела: «Курочка-мохноножка, народи детей немножко».
Окружившие ее женщины сказали ей:
– У нее нет совсем детей.
– Нет, у нее много, – ответила Мария Ивановна.
– Да нет у ней никого, – настаивают они. Тогда Мария Ивановна им пояснила:
– У Господа места много.
В другом случае она торопила одну женщину, говоря: «Ступай, ступай скорее, Нучарово горит». А женщина была из Рузанова. Пришла в Рузаново, все на месте, ничего не случилось; встала в недоумении, а в это время закричали: «Горим!» И все Рузаново выгорело с конца до конца.
Пришел однажды к Марии Ивановне мужичок – в отчаянии, как теперь жить, разорили вконец. Она говорит: «Ставь маслобойку». Он послушался, занялся этим и поправил свои дела.
Почти с первого года жизни в монастыре к Марии Ивановне келейницей приставили Параскеву (в монашестве Дорофею), которая вначале не любила Марию Ивановну и пошла к ней келейницей за послушание. Мария же Ивановна еще прежде говорила, что к ней служить приведут Пашу.
Однажды пришла к Марии Ивановне интеллигентная дама с двумя мальчиками. Блаженная сейчас же закричала своей келейнице:
– Дорофея, Дорофея, давай два креста, надень на них. Мать Дорофея говорит:
– Зачем им кресты, они сегодня причастники.
А Мария Ивановна знай скандалит, кричит:
– Кресты, кресты им надень.
Келейница вынесла два креста, расстегнула детям курточки, крестов и вправду на них не оказалось.
Дама очень смутилась, когда мать Дорофея спросила ее:
– Как же вы причащали их без крестов?
Та в ответ пробормотала, что в дорогу сняла их, а то они будут детей беспокоить. Вслед за ней пришла одна схимница.
– Зачем надела схиму, сними, сними, надень платочек и лапти, да крест надень на нее, – говорит Мария Ивановна.
С трепетом мать Дорофея подошла к ней: оказалось, что и она без креста. Сказала, что в дороге потеряла. Однажды приехала к блаженной некая барыня из Мурома. Как только вошла, Мария Ивановна ей говорит:
– Барыня, а куришь, как мужик.
Она действительно курила двадцать пять лет, и вдруг заплакала и говорит:
– Никак не могу бросить, курю и по ночам, и перед обедней.
– Возьми, Дорофея, у нее табак и брось в печь.
Та взяла изящный портсигар и спички и все это бросила в печь. Через месяц мать Дорофея получила от нее письмо и платье, сшитое в благодарность. Писала она, что о курении даже и не думает, все как рукой сняло.
Римма Ивановна Долганова страдала беснованием; оно выражалось в том, что она падала перед святыней и не могла причаститься. Стала она проситься у блаженной поступить в монастырь.
– Ну, куда там такие нужны...
– А я поправлюсь? – с надеждой спросила Римма Ивановна.
– Перед смертью будешь свободна.
У Арцыбушевых была очень породистая телка, и вот она за лето не огулялась, и, следовательно, семья должна быть весь год без молока, а у них малые дети, средств никаких. Они задумали продать ее и купить другую и пошли к Марии Ивановне за благословением.
– Благослови, Мария Ивановна, корову продать.
– Зачем?
– Да она нестельная, куда ее нам.
– Нет, – отвечает Мария Ивановна, – стельная, стельная, говорю вам, грех вам будет, если продадите, детей голодными оставите.
Пришли домой в недоумении, позвали опытную деревенскую женщину, чтобы она осмотрела корову. Та признала, что корова нестельная. Арцыбушевы опять пошли к Марии Ивановне и говорят:
– Корова нестельная, баба говорит.
Мария Ивановна заволновалась, закричала:
– Стельная, говорю вам, стельная.
Даже побила их. Но они не послушались и повели корову на базар, им за нее предложили десять рублей. Оскорбились они и не продали, но для себя новую телку все-таки присмотрели и дали задаток десять рублей.
А Мария Ивановна все одно – ругает их, кричит, бранит. И что же? Позвали фельдшера, и он нашел, что корова действительно стельная. Прибежали они к Марии Ивановне и – в ноги ей:
– Прости нас, Мария Ивановна, что нам теперь делать с телушкой, ведь мы за нее десять рублей задатка дали?
– Отдайте телушку, и пусть задаток пропадет.
Они так и сделали.
Михаил Петрович Арцыбушев был предан блаженной всей душой. Он был директором астраханских рыбных промыслов. Без ее благословения он ничего не делал. Как-то врачи прописали ему пить йод. Он спросил Марию Ивановну, как быть?
Та ответила:
– Йод прожигает сердце, пей йодистый калий.
Михаила Петровича поразил сам ответ блаженной. Ведь она же неграмотная, и такая ученость. Спрашивает:
– Ты где училась?
– Окончила уни-вер-си-тет.
Как-то после его отъезда из Дивеева сестры и мать Михаила Петровича надоели блаженной, приступая к ней с одним и тем же вопросом, как он живет, как себя чувствует, на что она сказала:
– Мишенька наш связался с цыганкой.
Те пришли в ужас, потому что она всегда говорила о нем правильно. Когда он через год опять приехал в Дивеево, сестры решились спросить Михаила Петровича о «цыганке». В ответ он залился смехом. Потом рассказал:
– Ну и блаженная! Я много лет не курил, а тут соблазнился и купил в ларьке папиросы «Цыганка».
Михаила Петровича – Мишеньку, как его называла блаженная, безвинно арестовали и расстреляли в 1931 году сразу после смерти Марии Ивановны, перед праздником Воздвижения Креста Господня.
У одной монахини была экзема на руках. Три года ее лечили лучшие доктора в Москве и в Нижнем Новгороде – не было улучшения. Все руки покрылись ранами. Ею овладело такое уныние, что она уже хотела уходить из монастыря. Она пошла к Марии Ивановне. Та предложила помазать маслом из лампады; монахиня испугалась, потому что врачи запретили касаться руками масла и воды. Но за веру к блаженной согласилась, и после двух раз с кожи исчезли и самые следы от ран.
Однажды Соня Булгакова пришла к Марии Ивановне, а у нее сидела «порченая» молодая женщина. Она рассказала, что ей под венцом посадила беса золовка.
Мария Ивановна приказала настойчиво:
– Выходи!
Та спросила:
– А как ты мажешь? Просто так? Мажь крестиком и окружай.
Намазала так, и все прошло. Бородавки на руках блаженная велела мазать травой чистотелом таким же образом, и все прошло бесследно.
Люди не переставали идти к блаженной. В стране в конце двадцатых годов началась коллективизация. Тем, кто спрашивал, как избежать «раскулачивания», сохранить жизнь свою и близким, блаженная Мария Ивановна советовала немедленно уезжать из деревни в город.
За домом, где она жила, была сельсоветом установлена слежка. Принимать людей стало опасно и для хозяев дома, и для самой блаженной. Посетители шли к ней по ночам, проходя огородами.
25 мая 1931 года блаженную арестовали и допросили. В обвинении было записано: «Монашка Федина Мария Ивановна... является членом монархической контрреволюционной организации, принимая у себя на квартире монахов, проводя собрания, ставя своей целью свержение советской власти». Но и на допросе Мария Ивановна продолжала «блажить». Отвечая на вопросы следователя, она сказала: «Я, Федина Мария Ивановна (блаженная) жила в Милеевском монастыре около полутора лет монашкой. Принимала в доме монахов, угощала чаем, знаю... лишь только Тамбовских, так как я там родилась. В конце марта собиралась полна изба народу, где мне не было места, и я, Федина Мария Ивановна, ушла на двор».
Своей келейнице блаженная сказала, что та не увидит ее смерти. И действительно, мать Дорофея, не понимая, что Мария Ивановна отходит, вышла из комнаты по каким-то делам, а когда вернулась, блаженная уже умерла. Это было 26 августа/8 сентября 1931 года. В этот день была страшная гроза, которую старожилы запомнили на всю свою жизнь. Кончина блаженной была тихой, безболезненной, мирной. Она умерла в возрасте около 70 лет.
Дивеевские сестры вспоминали, что юродивый Онисим в то время, как умирала блаженная, очень радовался. Его чистая душа ощущала, что душе блаженной Марии Ивановны уготованы вечные обители.
Перед смертью Мария Ивановна всем близким к ней сестрам сказала, сколько они по ней прочитают кафизм до 40-го дня, и все это исполнилось в точности, а Соне Булгаковой сказала, когда та была у нее в последний раз в октябре 1930 года: «А ты обо мне ни одной кафизмы не прочитаешь». Она действительно ничего не прочитала, а вспомнила эти слова лишь на сороковой день.
В Дивеевском монастыре и ныне живет лично знавшая блаженную Марию Ивановну схимонахиня Домника (Грашкина). В 1925 году в монастырь уже не принимали. Александре (в будущем схимонахине Домнике) было 17 лет, и ей очень хотелось поступить в обитель. Мария Ивановна жила тогда в богадельне, и монахиня Клавдия, старшая сестра в богадельне, привела Александру к блаженной. Взглянула она на нее, да как захохочет:
– Ха-ха! Сначала на костыль, а потом в монастырь! В стро-о-гий монастырь!
Тогда никто ничего не понял, но эти слова оказались точным предсказанием. Когда открылся монастырь в 1991 году, мать Домника уже была пострижена в монашество и, так как достигла преклонных лет, уже ходила с палочкой. А когда в монастыре ее постригли в схиму, то и получился «строгий монастырь».
Когда Мария Ивановна жила в Большом Череватове, Александра, певчая Казанской приходской церкви в Дивееве, пошла с регентом их хора, дивеевской монахиней Агафьей Романовной Уваровой, навестить блаженную на четвертый день святок. В дороге Александре сильно захотелось пить, она собралась снега поесть, а Агафья Романовна не разрешает – чтоб голос не потеряла. «Умираю, – говорит Александра, – пить хочу!» – «Придем, – отвечает Агафья Романовна, – чего-нибудь тепленького попьешь». Так и пришлось терпеть, пока шли 12 верст. Как пришли, Мария Ивановна с сестрами только что попили чай – келейницы убирали со стола посуду. Блаженная увидела пришедших, схватилась за живот, раскачивается из стороны в сторону и кричит:
– Умираю, пить хочу! Умираю, пить хочу!
Келейницы в недоумении – ведь она только что три чашки чая выпила. Но, делать нечего, стали опять ставить самовар и собирать на стол. А Мария Ивановна приказывает: и то несите, и то несите, и это несите! Так их и накормили-напоили. «Она истинно святая была, – вспоминает мать Домника. – Как кто к ней придет, она его словно насквозь видит и все будущее его расскажет».
Многие просящие помощи у блаженной Марии Ивановны получают ее. Часто это не прямой ответ, а некая осеняющая человека мысль, вразумление. Водитель Дивеевского монастыря С. однажды заметил в автомобиле поломку непонятного происхождения. Спросил других водителей, но даже самые опытные удивлялись и ничего посоветовать не могли. Вскоре ему случилось побывать на панихиде на Череватовском кладбище в день памяти блаженной. С., как мог, помолился ей, прося об исправлении поломки. На следующий день у него появилась мысль заменить деталь, как будто никакого отношения к делу не имеющую. Оказалось, что на этой детали была маленькая трещинка. Заменил... и поломка устранилась. После всех осмотров в автосервисах и обсуждений со специалистами это было явное чудо.
Те, кто внимательно читали воспоминания монахини Серафимы (Булгаковой) «Дивеевские предания» и применяли совет Марии Ивановны, как мазать больное место святым маслом: «Крестиком и окружать», – неизменно получали облегчение. Раб Божий В. из города Тбилиси в своем письме подробно описал, как он лечился святынями от раковой опухоли на груди. Ему предложили срочно делать операцию, но он, уповая на Божию помощь, стал часто исповедоваться и причащаться Святых Тайн. Одна из прихожанок храма во имя преподобного Серафима Саровского поделилась с ним маслом от святых мощей угодника Божия. С молитвой он стал мазать опухоль крестиком и заметил, что она как бы убегает – передвигается с того места, где была помазана. Когда же он прочитал о совете блаженной Марии Ивановны и стал «окружать» опухоль, она стала с каждым днем уменьшаться, так что он совсем перестал ее ощущать, за что благодарен Господу всем сердцем.
В других случаях совет и, конечно, молитвы блаженной помогали избавиться от головных и суставных болей.
Блаженная Мария Ивановна была похоронена на кладбище в селе Большое Череватово. Многие замечают, что, предприняв незначительный труд отправиться в Череватово и поклониться могиле блаженной Марии Ивановны, они непременно получают подкрепление в силах, мир, тишину и Пасхальную радость. Несомненно, что благодатное это утешение подается по молитвам блаженной Марии, которая, Единого Господа возлюбивши, презрела земное и суетное и Ему Единому отдала всю свою жизнь. Молитвами блаженной Марии Дивеевской Господь да помилует нас, грешных. Аминь.
Преподобная Александра (в миру Агафия Семеновна Мельгунова) происходила из Рязани, из древнего дворянского рода.
Она рано овдовела и осталась с малолетней дочерью на руках. Она решила посвятить свою жизнь Богу. В Киеве Царица Небесная возвестила матери Александре, что ей предстоит стать основательницей новой великой обители.
На пути в Саровский монастырь, в селе Дивееве, Пресвятая Владычица указала ей это место как Свой Четвертый Удел на земле. По совету саровских старцев мать Александра поселилась близ Дивеева, в деревне Осиновка. После смерти единственной дочери и распродажи своих имений она окончательно переселилась в Дивеево около 1765 года.
Средства от продажи имений преподобная Александра употребила на строительство церквей и на дела благотворения. Преподобный Серафим говорил, что саровский Успенский собор достроен на средства матушки Александры. Также на ее средства была выстроена каменная церковь в честь Казанской иконы Божией Матери в Дивеево.
Матушка выстроила себе келью у дома Дивеевского священника о. Василия Дертева и прожила в ней 20 лет, совершенно забыв свое происхождение и воспитание. По своему смирению она исполняла самые трудные и черные работы: очищала хлев, ухаживала за скотиной, стирала белье; творила много тайной милостыни. Преподобный Серафим так говорил о ней: «Ведь она великая жена, святая, смирение ее было неисповедимо, слез источник непрестанный, молитва к Богу чистейшая, любовь ко всем нелицемерная! Одежду носила самую простую, и то многошвейную, и опоясывалась кушачком с узелком… Из глаз ее текли не слезы, а источники слез, точно она сама соделывалась благодатным источником этих слез!»
Современники матушки Александры вспоминали, что она была образована, как редко бывает образован и мужчина, воспитана; лучше всех в округе знала церковные уставы, так что к ней часто обращались за помощью. За свою благодетельную жизнь она пользовалась уважением духовенства и мирян, богатых и бедных.
В 1788 году матушка Александра по благословению саровских старцев и с разрешения епархиального начальства построила около новой Казанской церкви три кельи, куда стали собираться сестры, решившие посвятить свою жизнь Богу
Созданной в конце жизни маленькой общиной, которая должна была вырасти в великую обитель, матушка управляла в духе кротости, во всем следуя наставлениям саровских старцев и исполняя все строгости саровского устава. Умерла она 15/26 июня 1789 года, через несколько дней после пострига в великую схиму, в возрасте не более 60-ти лет. Отслужив литургию и отпевание соборно, саровские старцы Пахомий, Исаия и иеродиакон Серафим похоронили первоначальницу Дивеевской общины напротив алтаря Казанской церкви.
В 2000 году были обретены мощи преподобной Александры, а сама она прославлена в лике местночтимых святых. Ныне мощи преподобной почивают в храме Рождества Богородицы.
Преподобная Марфа
Преподобная Марфа – в миру – Мария Семеновна Милюкова, в тринадцать лет в первый раз пришла к батюшке Серафиму со старшей сестрой, и он благословил ей остаться жить в Казанской общине. В обители прожила всего 6 лет. Ангелоподобное дитя Божие, она с ранних лет по суровости подвигов, послушанию, чистоте и целомудрию превосходила взрослых сестер. Преподобная Марфа была почти молчальница и непрестанно молилась. Ее послушание батюшке Серафиму было удивительно. Однажды сестра спросила матушку Марфу об одном саровском монахе. Она и говорит: «А какие они? На батюшку, что ли, похожи?» Сестра удивилась: «Ты бываешь часто в Сарове и не знаешь, как выглядят монахи?» – «Нет, батюшка Серафим приказал никогда по сторонам не глядеть, и я так платок повязываю, чтобы только видеть у себя под ногами дорогу».
Преподобный Серафим исключительно любил ее, посвящая во все духовные тайны и откровения Царицы Небесной о будущей славе обители. Она удостоилась присутствовать при молении преподобного о создании, по повелению Божией Матери, новой Мельничной обители. Скончалась преподобная Марфа 19-ти лет, и о ее кончине о. Серафим говорил: «Когда в Дивееве строили церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, то девушки сами носили камушки, кто по два, кто по три; а она-то, матушка, наберет пять или шесть камешков-то, и с молитвой на устах, молча возносила свой горящий дух ко Господу! Скоро с больным животиком и преставилась Богу!»
Она была тайно пострижена Батюшкой в схиму – высшую степень монашества. Схимонахиня Марфа была похоронена в гробу, собственноручно выдолбленном преподобным, в одежде, которую он ей дал.
19-летняя подвижница схимонахиня Марфа, по словам преподобного Серафима, сподобилась особой милости от Господа и «в Царствии Небесном у Престола Божия, близ Царицы Небесной со святыми девами предстоит», как начальница над Дивеевскими сиротами в Царствии Небесном.
В 2000 году схимонахиня Марфа была прославлена в лике местночтимых святых Нижегородской епархии. Святые мощи ее обретены 14/27 сентября 2000 года. Мощи преподобной Марфы почивают в храме Рождества Богородицы.
Преподобная Елена
Преподобная Елена (в миру Елена Васильевна Мантурова). В 17 лет дворянка, стремившаяся к светской жизни, чудным образом была обращена к духовной жизни через видение страшного змия, собиравшегося поглотить ее. Она закричала: «Царица Небесная, спаси! Даю Тебе клятву – никогда не выходить замуж и уйти в монастырь!» Змий тут же исчез. После этого случая Елена Васильевна изменилась, стала читать духовные книги, много молиться. Она жаждала скорее уйти в монастырь, страшась гнева Царицы Небесной за неисполнение данного ею обета. Но только через три года преподобный Серафим благословил Елену Васильевну поступить в дивеевскую Казанскую общинку, все это время испытывая ее. «Не монастырь путь твой, – говорил батюшка, – ты замуж выйдешь, и жених у тебя будет преблагочестивейший…» Только потом Елена Васильевна поняла, о каком женихе говорил батюшка Серафим: он имел в виду Небесного Жениха – Самого Господа Иисуса Христа.
Хотя Елена Васильевна до конца своих дней жила в Казанской общине, мельничным сестрам преподобный Серафим говорил о ней: «Госпожа ваша! Начальница!» Но это так смущало юную подвижницу, что она повторяла: «Всегда и во всем слушалась я вас, но в этом не могу! Лучше прикажите мне умереть у ног ваших…» Елена Васильевна наравне с другими сестрами трудилась на послушаниях и, кроме того, как «словесная», по выражению батюшки, исполняла многие трудные поручения. Необыкновенно добрая от природы, она много помогала сестрам втайне. По заповеди, данной ей преподобным, она больше молчала и постоянно молилась.
Со времени освящения храмов, пристроенных к Казанской церкви (Рождества Христова и Рождества Богородицы), преподобный Серафим назначил Елену Васильевну церковницей и ризничей. Для этого она была пострижена в рясофор.
Однажды ее брат Михаил, также верный ученик преподобного, тяжело заболел, и батюшка сказал монахине Елене: «Умереть надо ему, матушка, а он мне еще нужен для обители-то нашей. Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича!» – «Благословите, батюшка», – смиренно ответила она. После этого батюшка Серафим долго беседовал с ней. «Батюшка, я боюсь смерти», – призналась Елена Васильевна. «Что нам с тобой бояться смерти, радость моя! Для нас с тобой будет лишь вечная радость». Как только она шагнула за порог батюшкиной кельи, тут же и упала… Батюшка привел ее в чувство, но, вернувшись домой, она слегла в постель со словами: «Теперь я уже более не встану!»
Перед кончиной Елена Васильевна сподобилась многих чудесных видений. Царица Небесная показала ей обители Небесного Дивеева. Через несколько дней болезни она мирно скончалась накануне дня Святой Троицы. Елена Васильевна была похоронена рядом с первоначальницей, матушкой Александрой.
В 2000 году преподобная Елена была прославлена в лике местночтимых святых Нижегородской епархии. Святые мощи преподобной Елены обретены 14/27 сентября 2000 года, в праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Мощи преподобной Елены почивают в храме Рождества Богородицы.